80 лет назад, 20 ноября 1945 года в Нюрнберге начал свою работу Международный трибунал для нацистских преступников. Он стал одним из главных политических событий не только XX века, но всей истории человечества.
В наши дни эта тема представляет особый интерес и для научных кругов, и для политиков. Однако страны Запада будто бы забыли об этой страшной, но важной странице истории. Они пытаются переписать прошлое, умаляют вклад Красной армии в победу над нацизмом, ставят знак равенства между нацистским режимом в Германии и коммунизмом в СССР, перекладывают на последний ответственность за развязывание Второй мировой войны.
О юридических аспектах Нюрнбергского процесса, нюансах современной международной системы правосудия и возможности сегодня учредить новый Нюрнберг для врагов России Baltnews поговорил с доктором публичного права Университета Монпелье (Франция), президентом "Комитас Генциум Франция-Россия" Карин Беше-Головко.
– На Западе давно и успешно переписывают историю в угоду политической конъюнктуре, но так ли это неизбежно? Можно ли этому препятствовать?
– Это уже зависит от России. Если Россия сумеет привести мир к биполярному или многополярному порядку, где будут разные центры силы, представляющие разные точки зрения, тогда мы сможем вернуть историю на свое место.
Едва ли возможно утверждать, что пишут всегда правдивую историю – так, как все было на самом деле – потому что о чем-то мы сознательно забываем. С помощью этого баланса сил обязательно будет учитываться все, что было, и тогда можно будет восстановить роль и Красной армии, и СССР в победе.
Но для того, чтобы Россия была в состоянии это сделать, ей сейчас обязательно нужно победить, поскольку без военной и идеологической победы подобное просто невозможно. Причем победить конкретно на Украине. Это конфликт и цивилизационный, и идеологический.
Следует понимать: ведется война не просто между Россией и Украиной. Украины как таковой уже нет как минимум с 2014 года. А может, даже с 2004 года после Оранжевой революции. Она ведется между глобалистами и Россией. Точнее, глобалисты ведут войну против России.
Если Россия действительно победит на фронте, это будет означать поражение глобалистов. Если мы начинаем о чем-то договариваться, то о защите истории от фальсификации останется только мечтать.
– К слову о сохранении истории: что вы можете сказать о Франции? Что вообще французы знают о Второй мировой войне?
– Сейчас об этом вообще никто во Франции не знает – кроме немногочисленных историков. В учебниках об этом не пишут, на телевидении не говорят. А когда о Второй мировой войне и говорят, то речь идет либо о США, либо о Холокосте.
Франция, очень быстро подписавшая капитуляцию, тем не менее вдруг оказалась среди победителей. В годы после Второй мировой войны и до середины 60-х годов было очень много очевидцев. Поэтому было очень сложно так грубо переписать историю. Потом, с развитием холодной войны, стала отчетливо проявляться тенденция на запрет упоминания процесса и роли СССР, Красной армии и Сталина, которая привела к нынешней ситуации.
– Были ли попытки повторить Нюрнбергский процесс?
– Нюрнбергский процесс, действительно, уникален. Попытки провести аналоги были, но я считаю это ошибкой. Пример тому – Япония. Если в рамках Нюрнбергского процесса действительно все было четко, юридически обоснованно и более-менее объективно, то в отношении Японии США попытались повлиять на процесс так, чтобы он не тронул ее руководителей. Поэтому суть, само назначение процесса были искажены с самого начала.
Сейчас в рамках ООН есть возможность создания специальных уголовных трибуналов, которые должны как раз выполнять ту же функцию, что и Нюрнбергский процесс. Но мы видим на примере Югославии, Руанды, что это плохо работает.
Следует понять, что иногда некоторые институты могут работать только один раз в определенных условиях. Далеко не всегда их можно воспроизвести и тем более институционализировать.
– Значит, по-вашему, международный орган по принципам Нюрнбергского трибунала – это нечто утопическое?
– Создавать международный процесс именно в этом направлении сегодня бессмысленно. Во-первых, тогда он был создан после победы, и сейчас для начала тоже нужна победа.
Во-вторых, в Нюрнберге нацистских преступников судили союзники – державы-победители. Что касается ситуации на Украине, с кем судить виновных в преступлениях? С представителями европейских стран и США? Даже звучит смешно. Они, наоборот сами должны сидеть на скамье подсудимых, потому что все же это сделали и продолжают делать, пусть и не своими руками, а руками украинцев.
Иногда даже с помощью международных, скажем так, предприятий, которые используют Украину и ее население для тестирования разного рода "лекарств". Недалеко от Луганска, когда освободили территорию, российская армия тогда нашла больницу, в которой иностранные компании проводили эксперименты на местном населении. Я там недавно была, видела и могу это подтвердить.
Все зависит от того, какой именно будет победа. Если это будет действительно мощная военная победа, тогда проблем нет. У России будет и законность, и легитимность, чтобы повторить процесс по образцу Нюрнберга. Если в итоге начнут искать компромисс, который, как показала история, всегда временный, виновные в военных преступлениях и те, кто за ними стоит, не будут побеждены. И судить будет некого.
Это очень тонкая игра. Юридический аспект важен, но он вторичен. Главное – все-таки политическая составляющая. Если мы не можем сперва урегулировать ситуацию политическими и военными средствами, то тогда право – это всего лишь инструмент. Остается понять, кто владеет этим инструментом и с какой целью.
– Не было бы проще и эффективнее организовать политическую расправу?
– Мне кажется, лучше всегда судить, чем расправляться с людьми. Если потихоньку, незаметно и показательно расправиться с противниками, то политический эффект будет сильный, но непродолжительный.
Нюрнбергский процесс в этом плане был настоящим судебным процессом. Тогда ни США, ни Великобритания вообще его не хотели. В основном хотел СССР: организовать по всей форме так, чтобы это не повторилось. Тем не менее, очень много нацистов сбежало в Канаду, США, Аргентину. И дальше они очень хорошо и успешно работали против СССР, продолжая борьбу уже за гегемонию США.
Если мы сегодня хотим закончить эту работу, которая тогда началась в СССР, то следует организовать все по форме. Если один раз это уже помогло ослабить нацистов, то поможет и во второй раз.
Это вовсе не означает, что после этого мир будет вечным. К сожалению, идеология нацизма такова, что она вернется, но под другим названием. Черные корни у человека были, есть и будут.
С этим нужно бороться силой. Это не означает, что надо расстреливать без суда и следствия. Имеется в виду другое – необходимо системно и без эмоций подходить к этому вопросу. От этого зависит, каким будет мир в ближайшие 50 лет, а может, и сто лет.
– Вы отметили, что ряд нацистов, отбывавших наказание в западных странах, впоследствии досрочно вышли из тюрьмы и стали работать на благо США против СССР. Не повторится ли эта история и на этот раз?
– Если мы не хотим повторить эту историю, надо понять одну, может быть, жесткую и примитивную, но правду: пока враг не уничтожен, война продолжится. И это очень важно именно сейчас в контексте войны на Украине, потому что эта война во многом отличается от Первой и Второй мировых войн.
Если во Второй мировой войне, грубо говоря, было понятно: надо дойти до Берлина – и на этом война завершится, то нынешняя война более сложная. И в ней для окончательной победы недостаточно просто дойти до Киева.
Это одновременно и как Вторая мировая война, поскольку на украинском фронте присутствуют армии разных государств, но в ней есть немало от холодной войны – из-за идеологической составляющей. Если мы рассматриваем всю эту совокупность, то нужна и военная победа, и идеологическая. Пока существуют глобалисты, воюющие с Россией руками Украины, о победе говорить преждевременно.
Настолько же бессмысленно рассуждать о проведении трибунала до того, как эти глобалисты исчезнут или до того, как они потеряют свою власть. Поскольку тогда назревают вопросы, которые мы пока не можем решить.
Об этом следует думать заранее и уже сейчас начинать над этим работать. Некоторый прогресс есть: Следственный комитет и другие органы все документируют, фиксируют и уже заводят дела против отдельных лиц.
Однако нужно также понять, как судить и тех, кто несет политическую ответственность. Пока об этом говорить рано, поскольку непонятно, какие будут условия мира. Крайне важно сначала определиться, кто враг, и не путать, с кем можно вести бизнес, а с кем действовать пожестче, с кем нужно договориться на основе общих интересов, а с кем нельзя. Если мы верно определим, кто есть кто, думаю, это будет очень сильная база для дальнейшего судебного процесса.
Стоит добавить, что и в западном обществе уже не первый год всерьез обсуждают идею создания трибунала против России. Евросоюз уже выделил 10 млн евро на реализацию этой цели. План, конечно, впечатляет, но есть нюанс.
Как уже говорилось, трибунал возможен только в случае безоговорочной победы в войне одной из сторон. Поражение России, равно как и "международный суд" против нее, выглядят совершенно нереальными. А вот капитуляция киевского режима с последующим трибуналом для его руководителей – событие вполне вероятное.
Если Россия хочет установить полноценный многополярный мир и утвердиться в нем в качестве влиятельного и могущественного центра силы, то проведение ею расширенного трибунала против всех врагов России выглядит необходимым. Это будет справедливый, честный, открытый и гуманный способ окончательно положить конец откровенной русофобии в западных странах.