Борис и Лариса Иванищевы познакомились во время строительства поселка Кичера, важной станции Байкало-Амурской магистрали. Пара вместе уже более 40 лет, вместе воспитывают детей и внуков.
Как проходила стройка, почему молодежь туда рвалась, а также как БАМ смог связать два любящих сердца, Лариса и Борис рассказали Baltnews.
– Было бы интересно услышать вашу историю о том, как вы строили поселок Кичера. Ведь вы были в стройотряде, который приехал из Таллина в 1979 году.
Лариса: Я приехала 30 сентября 1979 года. В наш поселок Солнечный также приехал комсомольский отряд из Таллина. Мой муж Борис был членом этого отряда и привез его из Эстонии. В отряде было много людей из Эстонии.
Борис: В 1982 году я приехал в Кичеру. Я слышал о поселке еще в 1979 году, когда служил в армии, и почему-то отметил для себя, что попаду туда. В 1982 году в Кичеру приехала строительная организация из Эстонии, так как станция была выделена для строительства именно Эстонской Республикой. Мне пришлось приложить большие усилия, чтобы попасть туда, так как штат был уже набран.
– Борис, почему вы решили поехать строить БАМ возле Байкала? Какой был отбор в отряд?
– Мне тогда было 24 года, я уже отслужил в армии и работал на Таллинском центральном телеграфе. Меня привлекала идея поехать на Байкал, в тайгу, заняться рыбалкой. Объявление о наборе стройотряда я увидел весной, но не успел подать заявку. Осенью набирали второй отряд, и я решил не упускать свой шанс.
Отбор в наш отряд был строгим: медицинское обследование, как у космонавтов, хорошая характеристика с места работы. Отбирали людей с хорошим здоровьем и стрессоустойчивостью. Ну и ответственность с дисциплиной должны были быть на высоком уровне. Мы доехали отлично, ребята были сознательные, никаких эксцессов не было.
– В каких условиях вам приходилось жить? Был ли уже построен палаточный городок или все приходилось начинать с нуля?
Борис: К моменту нашего приезда прошло уже четыре года с начала строительства, поэтому условия были достаточно приличными. Хотя палатки еще стояли. Мы приехали поздно ночью около часа. Часть людей временно разместили в конторе, часть – в единственном существующем домике для северян, где они просто расположились на полу, а часть предпочла переночевать в палатке.
Ночью в палатках было холодно, так как отопление уже сняли. Но на следующий день нас оформили и распределили по новому щитовому дому, четыре человека в комнату по 18 квадратных метров. Условия были уже цивилизованные.
– Сколько эстонцев было в вашем отряде?
Борис: В нашем отряде были не только эстонцы. Были и азербайджанцы, и русские. Из 25 человек примерно 8 были эстонцами. Один из эстонцев очень хотел попасть на стройку, несмотря на то, что его родители были против. Он приехал только с паспортом, без вещей. Вскоре он стал бригадиром на лесопилке и за три года был избран депутатом районного совета. Другой эстонец, Александр Сара, стал прорабом на участке и остался жить в Иркутске.
– Чем занимался ваш отряд?
Борис: Наш отряд приехал для обслуживания рабочих, строящих Северобайкальский тоннель. Мы строили жилье для рабочих каменного и песчаного карьеров, которые обеспечивали строительство бетонным материалом.
– Что вы можете рассказать о поселке Кичера? Были ли какие-то особенности или соревнования между республиками в строительстве поселков?
Борис: Каждая республика старалась сделать свой поселок выдающимся в архитектурном плане. Например, в Кичере, несмотря на то, что это был уже не первый период строительства, все равно сохранялась атмосфера соревнования и стремления к лучшему. Мы стремились, чтобы наш поселок был не просто функциональным, но и комфортным для жизни.
Эстонцы построили много домов, школу, торговый центр и детский сад из эстонского кирпича. Проектировали здания эстонские архитекторы. Мы должны были построить еще три дома, но из-за событий, которые развернулись позже, организация быстро свернулась, и мы уехали.
У нас было депо маленьких паровозов, планировалось строительство ремонтных и обслуживающих автобаз, а также радиозавода. Но ничего из этого не произошло.
Лариса: Да, еще стоит упомянуть, что там были передовые технологии очистных сооружений. Это было очень важно.
– Какой задумывалась Кичера?
Борис: В перспективе Кичера должна была обслуживать Холоднинское месторождение полиметаллов. У нас было депо для маленьких поездов, и мы планировали дальнейшее развитие, но планы изменились из-за политических событий.
– Много ли выходцев из Эстонии осталось жить в тех краях?
Борис: Трудно сказать точно, но некоторые остались. Например, в Уояне я разговаривал с одним эстонцем, который сказал, что не видит смысла возвращаться в Эстонию.
– Какой случай из всей истории БАМа произвел на вас самое яркое впечатление?
Борис: Самый яркий случай – встреча с моей супругой. Она – местная бурятка. У нас уже двое детей, а 7 числа будет 44 года, как мы вместе. У нас четверо внуков. Можно сказать, что на БАМе я нашел свою судьбу.
Вспоминаем те времена часто, каждый день был наполнен уникальными событиями. Недавно мы с женой обсуждали, как все это было интересно и значимо.
Я горжусь тем, что есть такая железнодорожная станция Кичера. Сейчас там идут поезда со всей России, с востока на запад и обратно. Когда я встречаюсь с кем-то, всегда упоминаю про станцию. Мы не хотели уезжать, особенно я. У нас был большой плакат "Остаемся жить на БАМе", который висел в комнате. Если бы не случилась перестройка, мы, скорее всего, остались бы там.
Недавно мы с друзьями, тоже бамовцами, вспоминали 50-летие БАМа, смотрели фотографии. В свободное время мы любили гулять по тайге, собирать грибы или подниматься по руслу ручья в горы.
Верхняя Ангара была дикой и невероятно красивой. Помню, как мы ездили на рыбалку, и иногда было сложно понять, куда попал из-за множества протоков. Хорошо, что горные хребты служили ориентирами: с одной стороны – Северобайкальский, с другой – Куандинский или Баргузинский.
Лариса: Ангара и горы со снежными вершинами даже летом при +40 градусах оставляют незабываемые впечатления. Мы часто вспоминаем эти времена. Хотя многое забылось, гордость за участие в строительстве БАМа остается. Мы рассказываем об этом детям и внукам.
Борис: Да, было тяжело, но это была наша молодость. Вспоминаю, как зимой носил воду, которая замерзала прямо в ведре, или как стирали и сушили одежду при -40 градусах. После бани волосы замерзали и превращались в сосульки, но это все было частью романтики.
