Как интересно судьба человека перекликается с судьбой Родины. Как трагично, порой, она перекликается.
Наступил 1991 год. В традиционном новогоднем обращении первый президент СССР Михаил Горбачев говорит: "Для советского народа прошедший год был тяжелым. Но это был год принципиальных перемен в обществе, год самых трудных и самых важных решений. Они позволят великой стране, а она останется такой, преодолеть кризисную ситуацию и пойти широким шагом по пути устойчивого демократического прогресса".
Пока Горбачев произносил речь, эта самая великая страна уже давно трещала по швам. И громче всего – в Прибалтике.
Но давайте вернемся к той последней новогодней речи Горбачева. Про советский народ он говорит потом, как о чем-то второстепенном. Первые три минуты – об улучшении российско-американских отношений и дружбе народов (не советских), которые в едином порыве будут строить светлое "демократическое будущее".
Пока Горбачев говорил, американцы делали.
"В течение 1990-го – в начале 1991 года в Литве органами госбезопасности были выявлены работавшие нелегально сотрудники ЦРУ, британской разведки МИ-6, польских и немецких спецслужб, которые осуществляли руководство "Саюдисом" и другими националистическими организациями, а по сути – управляли процессом, как принято сейчас говорить, "цветной революции" в Литве", – вспоминает ветеран КГБ СССР Юрий Кобяков.
Не хотелось бы долго распинаться о роли США в распаде Союза. Но что важно. Без смачно сдобренной нацизмом прибалтийской почвы американские ростки бы не взошли. И все же. Это сегодня мы знаем отработанную технологию цветных революций. Тогда не понимали, а кто-то упорно не хотел смотреть правде в глава.
Три холостых в воздух
Не успел новый 1991 год начаться, как Литовская ССР, которая менее года назад объявила о своей независимости, принялась "наводить" свои порядки, противоречащие Конституции. Фактическое попустительство Москвы и лично Горбачева еще на заре перестройки давало свои плоды. В республике на фоне либерализации цен как первого акта "независимости", проведенного правительством Казимиры Прунскене, вспыхнули протесты.
Лишь спустя несколько дней в Кремле дали отмашку на подавление: Горбачев потребовал отмены "антиконституционных актов" и восстановления действия союзной Конституции. Следом за распоряжением в Вильнюс вылетела и группа "Альфа".
Вечером 12 января в столицу литовской ССР двинулись десантники 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии при поддержке той самой "Альфы". Задача – вернуть контроль над стратегическими объектами, включая телебашню Вильнюса.
Ему было всего 22. Молодой лейтенант Юрий Мель, еще не знавший, как одна ночь перевернет всю его жизнь.
"Мне говорят: "Есть приказ охранять объекты". Не было приказа стрелять, и этим все сказано. Не было приказа убивать людей. На мне нет крови. Вернулся тогда в часть и сдал патроны", – говорит Мель, вспоминая события 13 января 1991 года.
Он был командиром одного из танков, который сломал забор у Вильнюсской телебашни. В ту ночь группа "Альфа" заняла ее. Погибли 13 литовских активистов и один спецназовец, как минимум 140 человек были ранены.
Выстрелы все же были. Сам Мель вспоминает, что лично сделал три холостых в воздух по приказу своего командира. А в толпу палили с крыш хорошо подготовленные ребята.
"Было принято решение стрелять в воздух холостыми зарядами, причем с максимальным углом возвышения пушки, чтобы максимально не причинить вреда. Так шумовой эффект достигается. Никого не ранили, не убили. В тоже время по нам велся огонь с крыш трассирующими пулями. Литовские власти потом пытались сказать, что нам все это привиделось. Но профессиональный военный видит, что огонь ведется по тебе", – рассказывал сам Мель.
Из воспоминаний ветерана КГБ СССР Юрия Кобякова:
"Важно отметить, что в эти дни органами госбезопасности был зафиксирован звонок лидеру националистов Ландсбергису (ставшему к тому времени председателем Верховного совета Литвы) из здания ЦК КПСС, в ходе которого неустановленный московский абонент сообщил ему о детальных планах действий советских силовиков и прибывшей в Вильнюс группы "Альфа", которая должна была вместе с десантниками взять под контроль телецентр и телевизионную башню в литовской столице. После получения этой информации "саюдистами" и их кураторами из западных спецслужб была организована массовая "акция протеста против захвата телебашни", а на крышах близлежащих домов были размещены их снайперы. Именно они безжалостно расстреливали толпу своих соотечественников".
Националистам нужны были жертвы для демонизации советского режима. Того самого режима, который позволил маргинальным подпольным идеям поднять голову и фактически захватить власть в республике. Удерживать силой захлестнувшие сепаратизмом не только прибалтийские, но и другие союзные республики было поздно.
Мифы на костях
На глазах того самого молодого лейтенанта Меля рухнула некогда великая страна. 6 сентября 1991 года на заседании Госсовета СССР под председательством Горбачева была признана независимость трех республик – Латвии, Литвы и Эстонии.
После штурма Вильнюсской телебашни прокуратура Литвы возбудила уголовное дело по ст. 88, ч. 2 УК Литовской ССР ("Попытка совершения госпереворота").
К декабрю 1991 года следствие установило виновность 23 человек, среди которых министр обороны СССР Дмитрий Язов, председатель КГБ СССР Владимир Крючков и секретарь ЦК КПСС Олег Шенин, а также секретари ЦК КП Литовской ССР Миколас Бурокявичюс, Юозас Ермалавичюс, Альгимантас Науджюнас, бывший командующий вильнюсского гарнизона генерал-майор Владимир Усхопчик, и командир Вильнюсского ОМОНа Болеслав Макутынович. Ни одного из вышеупомянутых привлечь не удалось.
В 1996 году в деле добавились обвиняемые – 48 человек. Все они, по версии литовского следствия, были причастны к убийствам мирных граждан.
После распада Союза Мель остался в Литве, продолжал службу до вывода войск из страны в 1994 году. По тому самому делу проходил свидетелем. После отъезда из Литвы служил в Калининградской области, где и вышел в отставку в звании полковника.
Пока Мель служил, молодое литовское государство спешно сочиняло мифы своей идентичности. Самый главный – "советская оккупация" и, как следствие, тирания Москвы. События 13 января у Вильнюсской телебашни прекрасно вписываются в эту легенду. А легенды лучше скармливаются народу, если найти живые доказательства – тех людей, которые могут олицетворять собой эту самую "оккупационную" советскую власть.
Несколько лет Юрий Мель проходил лишь свидетелем по делу о событиях у Вильнюсской телебашни. В 2009 году всех свидетелей переквалифицировали в обвиняемых. Уже год спустя нормы уголовного кодекса Литвы были изменены, инкриминируемые 23 подозреваемым (21 из них граждане РФ) преступные деяния были переквалифицированы в преступления против человечества и военные преступления. В отношении таких преступлений не применяется срок давности, а максимальное установленное наказание — пожизненное лишение свободы.
Кроме того, стало возможным проводить по подобным преступлениям досудебные расследования в отсутствие обвиняемых. И это очень важно: живешь ты и не знаешь, что в Литве на тебя томами пишут дело.
Не знал и Юрий Мель. Больной сахарным диабетом, он регулярно из Калининграда выезжал в Литву за лекарствами. И просто однажды не вернулся. 12 марта 2014 года на пути из Литвы обратно в Россию полковника запаса задержали и арестовали. Нет, не так. Его просто украли.
Из воспоминаний Надежды Мель, бывшей супруги Юрия:
"Моя подружка Светлана предложила прокатиться на ее легковушке. Рано утром без всяких проблем проехали через погранпереход Советск–Панемуне. Затем доехали до Каунаса и целый день провели в городе. На обратном пути литовские пограничники стали мурыжить на пункте таможенного контроля вопросами, внимательно осматривая наши документы. После трехчасовой беседы Светлана отлучилась в туалет. По возвращении обнаружила, что Юрия в машине не оказалось. Она лишь увидела, как его скрутили и увезли в наручниках в сторону Вильнюса".
Как Вильнюсский городской суд без участия Юрия Меля вынес обвинительный приговор в его адрес, даже официально не уведомив, остается загадкой. Загадка и то, почему Меля осудили по Уголовному кодексу, принятому в 2010 году за события 1991 года, то есть с применением обратной силы закона, что, конечно же, противоречит общепризнанным принципам международного права.
Дело о январских событиях стало крупнейшим в истории судебной системы Литвы как по кругу включенных в него лиц, так и по своему объему. 27 марта 2019 года, затянувшийся на несколько лет процесс, подошел к концу.
"Танк под командованием Ю. Меля, бортовой номер 544, наводчик Д. Большаков, механик-водитель С. Драгоценный, выломал забор, ограждающий территорию телебашни с западной стороны, опасно маневрируя, въехал на территорию, где не менее трех раз выстрелил из орудия холостыми зарядами, пускал дымовые завесы, световыми приборами военной техники светил в гражданских лиц, в занимаемый объект и на расположенные вокруг здания – таким образом запугивая и терроризируя гражданских лиц", – гласит обвинение.
Мелю тогда дали семь лет. Пять он уже провел в СИЗО и сидеть осталось всего два года.
"Не согласен с каждым пунктом предъявленного мне обвинения. Непонятна попытка представить обвиняемых здесь как участников преступной группы. Большей частью это были прапорщики и лейтенанты после училища, которые в одночасье стали принимающими решение военными и политическими деятелями", – заявлял Мель.
"События в городе Вильнюсе имели место в период, когда Литовская ССР не была независимым государством и входила в состав СССР, войсковые подразделения выполняли свой служебный долг и действовали в соответствии с законодательством СССР и Уставом Вооруженных Сил в целях обеспечения общественного порядка на территории Литовской ССР", – говорится в официальном заключении Следственного комитета России.
Но разве Литве до норм международного права, когда речь идет о фактически смысле существования собственной государственности? Так Юрий Мель против собственной воли стал частью судьбы Литвы.
Гнилые помидоры и калининградские чебуреки
"Ты сидишь [в тюрьме] и не знаешь, тебя страна ждет или нет", – вспоминает Мель.
За время пребывания в тюрьме он похудел на 40 килограммов. Вместо того, чтобы отбывать наказание с политическими заключенными, Меля отправили к убийцам и насильникам.
"В настоящее время я – офицер, полковник запаса, гражданин Российской Федерации, нахожусь, в нарушение всех признанных норм права, в общей зоне исправительного дома города Кибартай Литовской Республики вместе с уголовниками.
Литва сегодня нарушает мое право на достойное, не унижающее человеческое достоинство отбывание наказания в пенитенциарной системе. Меня содержат не с политическими заключенными, а с убийцами, мошенниками и наркоторговцами, где существует реальная угроза моей жизни и здоровью. Все эти нарушения совершает государство-член Евросоюза и государство, ратифицировавшее основополагающие международные документы по защите прав и свобод человека...
Я прошу Европейский парламент, международное сообщество и общественные организации обратить серьезное внимание на нарушение моих прав как человека, прав участника уголовного процесса, а также на мое незащищенное положение в Литве", – писал Мель в письме к участникам проходившего в Варшаве совещания ОБСЕ по правам человека.
Участники остались глухи и слепы.
В Окружной вильнюсский суд, вспоминает Мель, водили даже экскурсии – посмотреть на "врага" народа: "Дети кидались в меня яблоками, помидорами гнилыми. Целые делегации бабушек, еле передвигающихся, тоже приходили. Плевали в меня…"
31 марта 2021 года, когда Юрий Мель должен был выйти на свободу, литовский суд продлил срок заключения еще на два года. 10 марта 2023 года Мель вышел на свободу.
"Желание было увидеть наш пограничный столб. […] Пограничный столб есть, российский флаг увидел, наших девчонок-пограничниц увидел, разговаривающих на русском языке. Это сразу так резало слух".
Мель признается: после возвращения на Родину его товарищи исполнили его "тайную мечту" – поесть калининградских чебуреков.
Восемь с половиной лет из девяти Юрий Мель хранил в тюрьме георгиевскую ленточку, переданную его друзьями. За то, что дважды в год – 23 февраля и 9 мая – надевал ленту, получил два суровых наказания.
Хочется назвать Юрия Меля "сакральной жертвой". Так-то оно так. Но это клише слишком обезличено. За ним девять лет человеческой жизни. Невосполнимые девять лет. А это больше, чем просто какие-то рамочные определения.
"Сколько мне Бог отмерил, я буду служить своей стране", – говорит Мель.
Как интересно судьба человека перекликается с судьбой Родины. Как трагично, порой, она перекликается.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
