Информационная война – любопытное явление. В ее рамках любые – и заведомо лживые, и заметно нелогичные – умозаключения сгодятся для оправдания собственных грехов или обвинения противника даже в том, чего в реальности никогда не было. И людям даже не стыдно за то, что они порой расписываются в собственной безнравственности, подменяя ее формальной моралью.
Так, через эстонские СМИ была вброшена мысль о том, что фактически в многочисленной трудовой эмиграции в стране, в частности, из сферы здравоохранения, повинен русский язык. А именно, еженедельник Eesti Ekspress поднял вопрос о "проблемах, которые стоят перед врачами, – многие из них не хотят ехать на работу в Таллин, поскольку в столичных больницах невозможно работать без знания русского языка".
"Молодые эстонцы им, как правило, почти не владеют, а половина пациентов, в свою очередь, не понимают по-эстонски. По этой причине часть молодых медиков едет на заработки в Финляндию", – заключили авторы материала.
О том, что, на самом деле, врачи в Эстонии не задерживаются уже много-много лет, поскольку в соседних странах базовые зарплаты в сфере здравоохранения всегда были выше, и это позволяло специалистам обустроить свою персональную жизнь с куда большим комфортом и потенциальными возможностями, чем на родине, эстонские СМИ молчат.
Зато фокус внимания был переведен на обслуживание пациентов в Эстонии, которая раньше славилась весьма внимательным отношением к людям, и местным, и приезжим. Теперь, по словам присяжного адвоката Ильи Санташева, на которого сослались эстонские журналисты, "закон не обязывает врача говорить на языке пациента". Адвокат подтвердил, что "медицинские работники обязаны оказать первую помощь, обязаны заниматься здоровьем, но в законе нет ни слова о том, что они обязаны делать это на понятном пациенту языке".
Далее начались рассуждения относительно поднятых вопросов. И выяснилось, что, по словам доктора Аркадия Попова из Ляэне-Таллинской центральной больницы, "трудности в коммуникации между эстоноязычным врачом и русскоязычным пациентом иногда возникают", но "в подобных случаях выручают коллеги, поэтому пациент не остается без помощи". Собственно, схожее внимание к людям в Эстонии всегда демонстрировали сотрудники и других сфер обслуживания.
"Более молодое поколение врачей, действительно, мало изучает русский язык. Больший упор делается на английский, немецкий, финский и испанский. Но в нашей больнице, в центре экстренной медицины, из 40 врачей, которые работали здесь год-два, только двое ушли, потому что не чувствовали себя комфортно при общении с русскоязычными пациентами", – отметил доктор Попов.
Тем не менее эстонские власти заинтересованы в том, чтобы акцентировать внимание на русском языке в Эстонии как крайне нежелательном явлении. В итоге в рамках заданной темы эстонская пресса с оттенком пренебрежения транслирует: "Некоторые правоведы полагают, что если Конституция гарантирует всем получение качественных медицинских услуг, то проблему непонимания между врачом и пациентом должно решать медицинское учреждение, например, обеспечив услуги переводчика".
Для убедительности позиции властей указанный выше адвокат с русской фамилией (не иначе как в целях пропаганды) заявил: "Здесь нужно рассматривать не столько Конституцию, сколько другие законы, которые непосредственно регулируют оказание врачебной помощи. Закон говорит, что медицинские работники обязаны оказать первую помощь, обязаны заниматься здоровьем, но в законе нет ни слова о том, что они обязаны делать это на понятном пациенту языке".
В последнее время в Эстонии все чаще отворачиваются от Конституции, если она дает основания для защиты основных прав части населения страны, а именно, русскоязычной части. Поэтому слова доктора Аркадия Попова о том, что "если нет возможности все хорошо объяснить пациенту, то врач или сестра общаются с родственниками" и "как правило, как раз с более молодым поколением", прозвучали тихо и оказались почти погребены под главным посылом мейнстрима.
А именно тем, что в бедах сферы здравоохранения, в невозможных условиях для работы врачей, которые, любя свою родину, просто вынуждены покидать ее, повинен русский язык и пациенты, для которых этот язык – родной. А клятва Гиппократа и судьба Эстонии, права человека и Конституция – это, понятное дело, вопросы вторичные и ценности не непреложные.
