Сегодня Латвия празднует 107-ю годовщину независимости. На других ресурсах и другими авторами уже немало написано об оборотной стороне этой знаменательной даты: этнократическом характере государственности, истории, ставящей под сомнение само понятие о суверенитете, и так далее. Давайте в этот раз рассмотрим вопрос с иной стороны.

Суверенитет взаймы

18 ноября 1918 года. Звучит высокая риторика: "Провозглашение независимости", "самоопределение народа", "свобода". Звучит красиво. Но заглянем в бухгалтерию этой самой свободы.

22 ноября 1918 года – всего через четыре дня после "исторического акта" – на счет "независимого" правительства Латвии падает 3 миллиона 750 тысяч оккупационных марок. От кого? От германского генерал-уполномоченного Августа Виннига. Который собственноручно написал текст "Акта о независимости" (оригинал, кстати, до сих пор не найден – видимо, чтобы не смущать потомков немецким почерком).

"Лакейские натуры – раболепные и вероломные", как их назвал генерал Рюдигер фон дер Гольц, оправдали и аванс, и данную им немцами характеристику. Уже в декабре 1918 года "независимое" правительство подписывает договор о военной помощи с немецкими оккупационными войсками, остающимися под германским командованием.

Это была не инвестиция и даже не кредит, а стартовый капитал проекта под названием "Латвия". Причем проекта управляемого извне. Единственное финансирование "суверенитета" пришло от оккупационной администрации.

Вся межвоенная "независимость" Латвии – это история о том, кто больше даст. Британские кредиты, французские займы, немецкие инвестиции. Экономика – и, следовательно, политика – ориентирована на внешнего спонсора, идеология – антисоветская, а значит, антирусская (это единственное, что оставалось неизменным).

Отсюда такой своеобразный суверенитет: армия – чужая, деньги – чужие, даже текст декларации – чужой. Это продолжилось и после того как Германия проиграла войну – а, по сути, и по сей день. Меняются лишь риторика да названия: вместо конкретной Германии или Британии – абстрактные ЕС и НАТО.

В схеме мало что изменилось: с 2004 года Латвия получила из бюджета ЕС более 17 миллиардов евро чистыми. При населении в 1,9 миллиона это почти 9 тысяч евро на каждого жителя – включая младенцев и пожилых людей. Для сравнения: собственный ВВП Латвии – около 40 млрд евро в год. За 20 лет страна получила извне почти половину годового ВВП.

Независимость от кого?

Здесь, однако, главное – не деньги, хотя они тоже важны. Cамое интересное – парадокс латвийской идентичности. Весь латвийский проект "независимости" получает инвестиции не просто так. Он построен не на позитивной, а на негативной, антироссийской программе. Латвия существует не "для" чего-то, а "против" – и исправно отрабатывает вложенное.

Приоритеты говорят сами за себя:

• Русский язык выдавлен из всех сфер – зато молодежь предпочитает говорить (и думать) на английском, латышский остается уделом "пенсионеров";
• Русскоязычные лишены гражданства – зато "европейские ценности" превыше всего;
• Советские памятники сносятся – зато строятся натовские полигоны и базы;
• Экономические связи с Россией разорваны – зато выпрашиваются дотации из Брюсселя;

Латвия не обрела свободу – она сменила зависимость с одной на другую, причем более глубокую и более унизительную.

Потому что СССР, при всех претензиях к нему, хотя бы создавал материальную базу: заводы, электростанции, порты, дороги, образование, науку. Латвия была индустриальной республикой, а не дотационным придатком. Да, это не была независимость – но это была реальная экономика, а не красивые отчеты для Брюсселя.

Евросоюз же вроде и приносит экономические выгоды – но это формально, а фактически покупает лояльность. Деньги даются не на развитие, а на сохранение управляемости. На то, чтобы Латвия голосовала "правильно", вводила "правильные" санкции, принимала беженцев, размещала "правильные" войска. А как правильно – укажут, как всегда, в Брюсселе.

Экономика русофобии

И вот здесь – ключ ко всему. Латвия нашла свою экономическую нишу: профессиональная русофобия. Это – экспортный товар. Причем высокомаржинальный.

Вопреки часто встречающимся в российском медиапространстве утверждениям, к антироссийской риторике и даже притеснению местного русскоязычного населения искренняя ненависть правящих прибалтийских политиков если и имеет отношение, то играет далеко не главную роль. Здесь, как бы банально это ни звучало, нет ничего личного – только бизнес.

Каждое антироссийское заявление латвийских политиков – это инвестиция в будущие дотации. Каждый снесенный памятник – это сигнал Брюсселю и Вашингтону: мы свои, мы надежные, мы на передовой. Каждая истерика про "российскую угрозу" – это заявка на очередной транш.

Зачем Европе война с Россией – и кто на этом заработает

Потому что ЕС/НАТО нужна витрина антироссийской политики. Нужна страна, которая будет громче всех кричать об "агрессии", о "гибридных угрозах", о "необходимости сдерживания". Нужен полигон для отработки антироссийских нарративов. Латвия эту роль исполняет виртуозно.

После начала СВО бизнес идет лучше прежнего. Показательный пример: на фоне антироссийской истерии Латвия получила дополнительное финансирование на "укрепление восточных границ" и "противодействие гибридным угрозам". Каждый снесенный памятник советскому солдату конвертировался в евро из фондов ЕС. Русофобия стала самой прибыльной отраслью латвийской экономики.

Государство как бизнес-модель

Современная Латвия сохраняет формальные признаки государства, но если смотреть шире, это, по сути, бизнес-проект.

Бизнес-модель проста:

1. Продукт: антироссийская риторика и лояльность Западу
2. Целевая аудитория: ЕС и США
3. Монетизация: дотации, гранты, военная помощь, политическая поддержка
4. Конкурентное преимущество: географическое положение и "историческая память" (читайте – обиды, реальные и мнимые).

Можно возразить: Латвия – государство для латышей (даже так: только для латышей). Это даже написано в преамбуле к конституции. Но отношение и действия местных "менеджеров" и внешних "акционеров" говорят о другом. Население в этой модели представляется не как субъект, а издержки.

Последние, кстати, оптимизируются: за 30 лет "независимости" Латвия потеряла более 30% населения – из-за миграции. Молодежь не видит перспектив и показателем успеха считает обустройство в странах Западной Европы. Но это, как говорится, "не баг, а фича". На этом фоне красивые речи об "интересах нации" звучат как горькая ирония.

Праздник для кого?

Так кто же празднует 18 ноября?

Точно не 200 тысяч неграждан – они в этой стране люди второго сорта, живущие в государстве, которое их не признает, но исправно собирает с них налоги. Для них этот праздник как День взятия Бастилии для аристократов: формально торжество, а по факту – напоминание о поражении.

Не уехавшие 700 тысяч латвийцев – они голосуют ногами. Может, выложат в соцсетях патриотичный пост с флажком и хештегом – но издалека, ведь так удобнее, а "независимость" не кормит.

Празднует узкая политическая элита, для которой "независимость" – это кормушка. Празднуют Ланги, Домбравы, Ринкевичи и прочие русофобы, для которых сегодня профессиональный праздник. Празднуют те, кто реализовал успешный проект управляемой провинции.

Назвать вещи своими именами

Газета Daily Herald 19 ноября 1919 года писала без обиняков:

"Мы держим в руках прибалтийские провинции, Польшу и Финляндию… Независимость этих государств – понятие условное. Ни одно из них не может сделать что-либо без нашего согласия".

Это написано как будто сегодня и как нельзя лучше характеризует положение дел.

Поздравить, конечно, можно. Только не называйте это независимостью. Это праздник для тех, для кого латыш – не национальная идентичность, а высокооплачиваемая профессия.

С праздником, господа менеджеры. Подписка на суверенитет продлена.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.