Заместитель директора Фонда национальной энергетической безопасности (ФНЭБ) Алексей Гривач в интервью Baltnews рассказал, как разрешится европейский энергетический вопрос и как газ повлияет на переговорный процесс в украинском конфликте.
– Алексей Игоревич, что ждет европейских потребителей в 2025 году?
– Это вопрос на миллион долларов, а то и больше. Сейчас энергетическая безопасность Европы в значительной степени зиждется на российском газе, пусть и на сильно секвестрированном в последние годы, но даже эти объемы некоторым странам критически необходимы. Европейцы, конечно же, хотели бы продолжать получать российский газ.
Пока вопрос подвис отчасти из-за политических пертурбаций в США, где проходит транзит власти. В свою очередь, американцы заинтересованы, чтобы Европа не утонула, а слегка уходила под воду в плане обеспеченности энергетическими ресурсами и больше зависела от американской воли и их ценных указаний.
Опрометчиво для Украины в разгар зимы лишиться такого потока и допустить риск оставить своих потребителей без отопления. Тот факт, что во время боевых действий транзит через ГИС "Суджа" продолжается, означает, что кому-то это выгодно. Поэтому нельзя исключать, что стороны договорятся [о продлении транзита газа в Европу через ГИС "Суджа"]. Может быть, продлят старый договор, а может, заключат новый в последний момент. Поскольку политика имеет элемент шоу, то возможна такая голливудская развязка.
Также нельзя исключать, что те силы, которые заинтересованы в прекращении поставок российского газа в Европу, локально победят, что приведет к очередному витку энергетического кризиса.
– Есть ли другие возможности доставки российского газа в Европу?
– Можно запустить уцелевшую нитку "Северного потока–2". С технической точки зрения, запустить его в работу недолго. Но есть политические и юридические препятствия на европейской стороне – это неготовность принимать решение на сертификацию трубы.
С "Северным потоком–1" сложнее, на его восстановление уйдет много времени и средств, а самое главное – требуется политическая воля и разрешения регуляторных органов третьих стран. Сейчас это нетривиальная задача.
К тому же инвесторам нужны гарантии в виде новых долгосрочных контрактов, чтобы окупить крупные вложения. Как будет развиваться ситуация, никто не знает, но история знает такие примеры, когда вдруг происходили самые невероятные политические кульбиты.
– Американский инвестор Стивен Линч заявил о желании приобрести газопровод "Северный поток–2". Какие цели тут преследуются?
– Это частная инициатива, которую можно рассматривать как пиар, чтобы собрать с каких-нибудь лопоухих инвесторов денег. Или как один из элементов американской стратегии по урегулированию украинского кризиса в обмен на какие-то уступки со стороны России и Европы.
Теоретически выкупить его можно, только его никто не продает: процедура банкротства оператора "Северного потока–2" все время переносится. Потому что компания не запустилась, а в условиях блокирующих санкций со стороны США она, естественно, себя обеспечивать не может. При том сама труба функционирует.
Управляющая компания также может провести банкротство и выставить имущество Nord Stream AG на торги. И тогда, конечно, его может кто-нибудь купить, в том числе американцы. Но без договоренностей с Россией и с европейскими властями это будет бессмысленная трата денег и времени.
– Могут ли США повлиять на рост цен на энергоносители в Европе?
– Безусловно. Например, взять и затеять ремонт на каком-нибудь американском СПГ заводе – это повлияет на цены на газ в Европе и других частях мира, которые ориентируются на импорт СПГ. При этом ремонт может быть мнимым. Конечно, все скажут, что это решение коммерческих компаний. Но такие вещи случаются. Народ понимает, что это, в том числе, сигнал рынку, скрытая угроза, что теперь США будут пытаться активно влиять на газовый рынок. В том числе и ограничительными мерами в своих интересах.
– Может ли энергетика повлиять на переговорные позиции по украинскому конфликту?
– Разумеется, энергетическое сотрудничество России и Европы – один из элементов, по которому будет или уже идет торг. Одно из содержаний всего конфликта – отрезать Европу от российских энергоресурсов, которые давали ей определенный суверенитет и возможности для развития отдельно от старшего заокеанского брата. Сейчас эти возможности серьёзно подорваны.
– Запрет России на вывоз обогащенного урана в США тоже является элементом торга?
– Да, это также элемент предстоящего торга. И он достаточно чувствительный. Насколько я понимаю, США будет непросто заменить эти поставки. Если бы это было возможно, они бы давно сделали и ввели санкции со своей стороны, как они проворачивали в отношении нефти и нефтепродуктов.
– Чем обусловлена такая самоуверенность президента Украины Владимира Зеленского, который предложил заключить сделку с будущим президентом США Дональдом Трампом, а расплачиваться с американцами собирается природными ресурсами на Украине?
– Само по себе это звучит, как анекдот: Зеленский предложил сделку Трампу. Актер, который предлагает сделку – само по себе представление. Всерьез это обсуждать бессмысленно, но то, что украинские ресурсы интересуют крупные транснациональные корпорации, – безусловно, это так. Как только ситуация стабилизируется, будут попытки монетизировать такие возможности Украины.
– В случае окончательного поворота России в сторону востока в энергетическом плане что будет с Европой?
– Разворот России на восток – естественное событие, так происходило и раньше, потому что центры мирового развития сдвигаются в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР). Там совсем другие темпы экономического роста. Для нас это выход на новые рынки. В тоже время взять отказаться от европейского рынка – не наша стратегия. Отчасти от того, что другие покупатели смотрят на поведение поставщика в сложных геополитических ситуациях и оценивают для себя дополнительные риски.
Россия никогда не использовала поставки газа для достижения каких-либо политических целей. При этом американцы спокойно говорят о том, что энергоресурсы для них – внешнеполитический инструмент, то есть оружие. И никого это особо не смущает. Также председатель Европейской комиссии Урсула фон дел Ляйен заявляла, что американский газ для Европы политически дешевле. Конечно, мы видим, обратное.
В отличие от газа переориентация в нефтяной сфере произошла быстро. Это связано со спецификой нефтяного рынка: нефть можно погрузить в танкер без дополнительных издержек и отправить в любую часть света.
Сейчас основной покупатель российской нефти – Китай, второй – Индия. Но при этом Индия стала крупнейшим поставщиком нефтепродуктов в Европу. Получается, они ее перепродают. Естественно, это издержки и для поставщика, и для потребителя – дополнительные расходы от неэффективной работы энергетической системы в условиях санкций.
Переориентация в газовой сфере сложнее и носит более фундаментальный характер, тут без дорогостоящей подготовки не обойтись, требуется инфраструктура для его транспортировки и хранения. Для всего этого нужны инвестиции, а они заточены под долгосрочные 20-30-летние контракты поставщика и потребителя.
– Европа активно застраивала хранилища для СПГ, например, готовы ли они в 2025 года полностью перейти на американский СПГ?
– Поставки СПГ в Европу начали снижаться, упали на 20%. Это связано с тем, что одновременно Европа увеличила импорт российского трубопроводного газа, что, видимо, ей гораздо привлекательнее с экономической точки зрения.
Масштабный переход на СПГ все равно таит дополнительные издержки для экономики, особенно в условиях энергетического кризиса. Уже более трех лет цены на газ в Европе в несколько раз выше, чем к тому привыкли европейские потребители и промышленность. Многие предприятия не выдержали затяжной период высоких цен.
Технически они могут увеличить закупки СПГ. Но, опять-таки, это будет связано с учетом того, что пока сам рынок лишен определенных объемов, им придется конкурировать за поставки с другими азиатскими покупателями. Закупать придется у Китая, который импортирует трубопроводный газ из России. Плюс те же санкции не позволяют работать в полной мере новому российскому проекту СПГ "Артик".
– Как промышленность ЕС будет ощущать себя в условиях потенциального дефицита энергоресурсов в 2025 году?
– Предстоящая зима выглядит высоко рисковой для стабильности энергетической системы. Предыдущие зимы в Европе были аномально теплыми, но, возможно, в этом году погода будет более суровой. А значит более высокие потребности в энергоресурсах, в том числе в природном газе.
То, что европейцы активно наращивали долю возобновляемых источников энергии, проблемы, связанные с погодным фактором, очевидны: солнечного света в зимний период меньше, повезет ли с ветром или нет. Так, зимний штиль в несколько дней создаст огромный риск энергетического блэкаута в Европе. К тому же, немцы отказались от атома, который обеспечивал базовые потребности в электроэнергии. Топить придется всем – углем, газом, дровами, – чтобы покрыть выпавшие объемы энергии.
Из-за санкций против "Газпромбанка" могут прекратиться поставки не только в Европу, но и в Турцию. В общем энергетическая безопасность находится под серьезной угрозой. Сценарии могут быть разные, если стороны не договорятся.
– Как обстоят дела у стран Балтии в энергетике на фоне Европы?
– Страны Балтии – не такая важная птица, чтобы сильно о них переживать. Все-таки у них крошечный рынок, и при желании его не так сложно обеспечить. И он не играет ключевого значения с точки зрения экономического развития. При всем уважении к Латвии, Литве и Эстонии – это не Германия и даже не Польша.
Они рассчитывают на разные кабели из стран Скандинавии, из Польши. Думаю, что это недальновидный подход. Потому что с соседями нужно дружить, поддерживать взаимные связи. Особенно в той же электроэнергетике. Перетоки между соседними странами играют важную роль в балансировке системы, чтобы она была более эффективной и стабильной. И когда часть этих связей страны Балтии обрезают, они для себя создают проблемы.
– Какая вероятность, что европейцы вернутся к долгосрочным контрактам с Россией?
– Многие долгосрочные контракты действуют, они не полностью ушли от них. Но те, кто продвигает зеленую повестку, могут добиться полной трансформации европейской энергетики.
Что такое долгосрочный контракт? Это взаимные обязательства между поставщиком и потребителем. Поставщик обязуется поставить газ, покупатель обязуется брать его в течение многих лет. Это разделение рисков между сторонами. Европейские регуляторы пытались сократить часть своих обязательств – мол, одни несите все риски вложений, это дальновидная политика. В результате два-три года энергетического кризиса обернулись для Европы и потерями в триллион евро.
Хрупкость европейской энергетической системы достигала своего пика. Соответственно, это большая проблема и следствие непродуманной политики. Когда европейские регуляторы вводили ограничение на потребление как дополнительную экономию, только усугубили ситуацию.
США не хотели бы, чтобы в Европе был коллапс, им выгодно, чтобы европейцы от них зависели. И "эту корову можно было доить в своих интересах". Но представим, что на ферме произошел пожар, потоп или энергетический коллапс. Контролировать этот процесс очень не просто, когда он пошел в разнос. Но все можно исправить.
– Кто может повлиять в разрешении геополитической и энергетической ситуации?
– Мировые игроки должны понять, что ситуация достигла края пропасти. И чтобы в нее не сорваться, нужно сделать шаг назад. Отступить и оглядеться, потом принять решение, что двигаться надо немного в другом направлении.
Некоторые надежды на это все еще теплятся. Россия, США, Евросоюз, Китай, Индия должны сложить свои потенциалы для того, чтобы урегулировать украинский кризис. Потому что он вышел за пределы регионального конфликта. Требуется активное вмешательство.
