"Мир – это дорога с двусторонним движением, в отличие от войны. Для войны нужна одна сторона", – говорит Сергей Мелконян, научный сотрудник Института прикладных политических исследований Армении, описывая непростую ситуацию, которая сегодня сложилась вокруг Нагорного Карабаха.
Несмотря на достигнутые в ноябре 2020 года трехсторонние договоренности, конфликт на Южном Кавказе продолжает тлеть и в любой момент может разгореться до войны, как это было не единожды, ведь для войны нужна "одна сторона".
Как специальная военная операция ВС РФ на Украине влияет на баланс сил на Южном Кавказе? Сможет ли Россия сохранить свое влияние в регионе, и каким он будет после СВО? А главное – наступил ли мир?
– Сергей Георгиевич, архитектура международной безопасности меняется, и как мы помним из истории, все новые системы международных отношений возникали после тех или иных войн. Как Вы считаете, каким будет мир после СВО, каким будет мировой порядок?
– Вопрос на миллион, на который мало кто ответит. Единственное, можно задать определенные контуры нового миропорядка. Естественно, он не будет зависеть только от исхода украинской кампании, но будет зависеть от развития ситуации в Азии, Юго-восточной Азии вокруг Китая. Кроме того, необходимо следить и за развитием ситуации на Ближнем Востоке.
Если мы проанализируем концептуальные внешнеполитические документы США, где указаны региональные приоритеты в плане угроз, идет четкое распределение приоритетов: Китай, Иран, Южная Корея, Россия… В зависимости от того, какие будут складываться конфигурации на различных театрах действий, таким и будет миропорядок.
Очевидно, он не будет таким, каким был. Я имею в виду, как его принято называть в российской академической традиции, однополярным моментом или плюралистической однополярностью, когда есть несколько акторов, которые находятся в одной коалиции. Речь идет о США и их союзниках, и они находятся во главе этого однополярного мира.
Новый мировой порядок будет зависеть от исхода баланса сил. То есть как сложится баланс сил в том или ином регионе, субрегионе, будут понятные контуры нового миропорядка, договорно-правовые основы. Так или иначе, наметился тренд на создание инклюзивности по вопросу стратегической стабильности. Если раньше это касалось только России и США, то теперь, возможно, к этому вопросу будет подключен Китай и ряд других государств. Именно это и закрепит новый баланс сил.
– Уже сегодня мы видим, как конфликт на Украине размораживает конфликты и в других частях мира. Пример – эскалация в Косово. Может ли СВО подтолкнуть к горячей фазе и ситуацию в Нагорном Карабахе?
– Конфликт в Нагорном Карабахе может перейти в горячую фазу в любой момент. В Азербайджане на общественном уровне идут обсуждения о проведении так называемой контртеррористической операции, которая будет направлена, в первую очередь, против Армии обороны Арцаха, а также против различный силовых структур и ведомств, полиции и так далее.
Возможно, это будут какие-то точечные удары, ограниченные наземные действия с целью установления контроля на территории, которая осталась по итогам войны 2020 года в зоне ответственности российского миротворческого контингента.
Азербайджан прекрасно видит, что с украинской кампанией у России существенно снизились возможности по оказанию давления не только военного, но и политического, экономического. Поэтому Баку открыто нарушает трехсторонние заявления от 9 ноября.
Согласно им, весь Лачинский коридор должен быть под контролем исключительно российских миротворцев. Азербайджан же в одностороннем порядке установил свой КПП, тем самым нарушив этот пункт заявления и фактически вступив в конфликт интересов, скажем так, с российскими миротворцами в Нагорном Карабахе.
Сегодня того контингента миротворцев, что есть в нагорном Карабахе, недостаточно для оккупации под угрозой [эскалации конфликта], поскольку там менее 2 тысяч человек, не говоря уже о военной технике. В то время, как у Азербайджана, крайней мере по нашим подсчетам, около 20 тысяч человек сосредоточено по всей линии соприкосновения с Арменией. Кроме того, открыты новые военные базы, военные пункты – все турецкого образца.
Естественно, у России и у Армии обороны недостаточно возможностей для отражения агрессии. Поэтому в случае, если Азербайджан начнет операцию в зоне ответственности российских миротворцев, она продлится не более трех дней. Если, конечно, ничего не изменится.
– Вот Вы считаете, что роль России на Южном Кавказе снижается. Есть ли предпосылки для возвращения России в регион?
– По состоянию на сегодня нет индикаторов того, что Россия может вернуть те позиции, которое у нее были на Южном Кавказе. Единственным, пожалуй, положительным индикатором в этом контексте, тренд, а точнее его зачатки, на нормализацию отношений России и Грузии. Я имею в виду отмену визового режима для граждан Грузии, возобновление прямого авиасообщения…
Что касается вопроса присутствия России в Армении и Нагорном Карабахе, то напомню, мандат российской миротворческой миссии истекает в ноябре 2025 года, и Азербайджан не намерен его продлевать. Иными словами, России придется постепенно покидать регион, если не будет придумана какая-либо новая форма.
Параллельно идут вопросы и о необходимости снижения российского присутствия на территории Армении на фоне постепенного замещения ее западными институциями. Например, европейской наблюдательной мониторинговой миссией на армяно-азербайджанской границе. Идут инвестиции США и ЕС на реконструкцию КПП на иранской границе…
Мы видим постепенный процесс замещения, который обусловлен слабостью российской позиции. Армения сегодня ощущает военное давление, как со стороны Азербайджана, так и со стороны Турции. Сложно в такой ситуации что-либо противопоставить в одиночку.
– А какими могут быть договоренности к 2025 году?
– Сложно сказать. Учитывая, что Россия намерена оставаться в Нагорном Карабахе, ей нужно придумать какую-то новую форму. Скорее всего, это уже не будет трехсторонний формат, как это было в 2020 году: Россия-Армения-Азербайджан. Вероятнее всего, это будет двустороннее соглашение – российско-азербайджанское.
При этом из общения с азербайджанскими коллегами очевидно, если до этого дойдет и Баку будет вынужден подписать соглашение о размещении российского миротворческого контингента в Нагорном Карабахе, то новое соглашение будет ограничено по срокам.
Если настоящее трехстороннее соглашение не ограничено пятилетним сроком, оно может продлеваться при согласии сторон, то здесь, если, опять же, до того дойдет, то будет ограниченный по сразу документ. Цель – к 2030 году свести на нет российское присутствие в Нагорном Карабахе.
– То есть Вы прогнозируете резкое сокращение влияния России в Закавказье и окончательную потерю Арменией Нагорного Карабаха?
– Да. Опять же, многое зависит от украинской кампании. Азербайджану было бы предпочтительно начать т.н. контртеррористическую операцию в Нагорном Карабахе или наступление на Армению параллельно с украинским контрнаступлением. Тем самым "сковать" возможности России. Естественно, Азербайджан не заинтересован в сохранении российского военного присутствия. Но если украинская кампания сложится в пользу России, тогда будут "скованы" уже возможности Азербайджана.
– Какой будет роль Турции в регионе в среднесрочной перспективе?
– Влияние Турции будет настолько обширным, как только можно представить. После того, как будет подписан мирный договор между Арменией с Азербайджаном, будет подписан мирный договор и с Турцией, будут открыты границы. Сюда (на Южный Кавказ – прим. Baltnews) пойдут турецкие инвестиции. Уже сейчас турецкие граждане активно скупают недвижимость, как в столице, так и в приграничных населенных пунктах. А в перспективе инвестиций будет много больше.
Российские инвестиции быстро не заменишь, однако Турции будет это сделать довольно просто, учитывая географическую близость. По мере того, как армянский бизнес будет перенаправлять экспортные потоки на Турцию, а не в Россию, российское экономическое влияние будет снижаться.
И потихоньку с открытием прямых коммуникаций в Среднюю Азию Турция получит доступ ко всему Южному Кавказу. Таким образом Закавказье станет прямой зоной влияния Турции.
– Прогнозируете ли Вы улучшение российско-грузинских отношений на фоне восстановления прямого авиасообщения, заявлений премьера Грузии Ираклия Гарибашвили о вине НАТО в развязывании украинского конфликта? Все это весьма нетипично для лидера страны, которая еще не так давно позиционировалась неким форпостом западного влияния на Кавказе.
– Премьер Грузии довольно справедливо отметил: когда была война в 2008 году, никто им так не помогал, как сегодня Запад помогает Украине. Этот аргумент никому и нечем перебить. Напомню, что Тбилиси не присоединился и к санкционному режиму. Грузия стала одним из крупнейших бенефициаров в экономическом смысле по вопросу и параллельного импорта, и по масштабу инвестиций, и по приезду релокантов…
А вот каким будет будущее, сложно сказать. Опять же, все зависит от того, какая будет политическая конфигурация, и какой политический режим установится или же сохранится в стране. Если и дальше сохранится такого рода политический мейнстрим, то можно говорить о постепенной нормализации отношений России и Грузии. Если же будет оказываться внутреннее и внешнее давление, как это было, когда пытались принять закон об иноагентах. Были массовые протесты, власти отложили этот вопрос на потом.
Однако, несмотря на внутренние протесты, проблема здесь, конечно, в давлении внешнем. Если такого рода тенденция сохранится, то поле для маневра у Тбилиси по сближению с Москвой будет намного меньше.
– Каким Вы лично видите развитие событий в Закавказье после окончания СВО?
Сложный вопрос. Как я уже неоднократно говорил, все зависит от того, какой выйдет оттуда Россия. Если Россия выйдет из СВО слабой, то можно говорить о сокращении российского присутствия в регионе, вырастет роль Турции и Запада, не только в экономическом смысле, но и в военном смысле.
Если Россия выйдет сильной, победившей, то можно ожидать, что форматы, которые были – ЕАЭС, ОДКБ и пр. – сохранятся. Более того, в этом контексте Азербайджан захочет также подключиться к тому же ЕАЭС. То же касается и Грузии, которая продолжит нормализацию отношений с Россией. Здесь может быть только два сценария.
– Выходит, победа России на Украине принесет Южному Кавказу мир?
– Если не мир, то перемирие и стабильность. Мир – это дорога с двусторонним движением, в отличие от войны. Для войны нужна одна сторона. И сейчас конфликт провоцирует Азербайджан, который пользуется слабостью России. Если Россия победит, Баку уже не будет себя чувствовать столь развязно, как в отношении миротворцев, так и в отношении союзников в регионе.
