Правительство Эстонии одобрило законопроект о сокращении пособий для многодетных семей и направило его на рассмотрение парламента. И эта инициатива коалиционного кабинета министров, пересматривающее совсем недавно принятое решение те же самые пособия радикально увеличить, возможно, знаменует поворот в демографической политике Таллина. Выглядит так, словно эстонское общество сдалось и приняло психологически тяжелое решение отказаться от дальнейших попыток финансово стимулировать рождаемость в медленно вымирающей стране.
Пытаясь сократить расходную часть госбюджета, правящая коалиция снижает выплаты нескольких социальных пособий и отказывается их индексировать, но именно радикальное урезание выплат семьям с тремя и более детей вызывает особенно жесткую критику и стало причиной бурных препирательств в парламенте.
Умеренные и радикальные националисты, а также центристы, понимая, о чем на самом деле идет речь, пытаются заставить правительство Каи Каллас вернуться к традиционной политике финансового стимулирования рождаемости. Сокращение пособий на детей, действительно, даст госбюджету относительно небольшую экономию, как свидетельствуют недавно опубликованные расчеты министерства финансов, но очевидно вопрос об этих выплатах лежит не столько в финансовой, сколько в политической и идеологической плоскости.
На протяжении десятилетий естественный прирост населения Эстонии оставался отрицательным вопреки всем усилиям разных политиков как-то побудить эстонок рожать, а эстонские семьи содержать более двух детей. Щедрые для небогатой страны "материнские зарплаты", пособия, льготы, прямая и косвенная поддержка, пропаганда и призывы проявить таким образом патриотизм, попытки побудить зарубежных эстонцев вернуться на историческую родину – ничего не помогло.
По официальным данным Департамента статистики страны, в ближайшие пять десятков лет население Эстонии сократится с нынешних 1,3 миллиона до примерно 1,2 миллиона человек, что на первый взгляд выглядит не таким уж и катастрофическим снижением. Но более детальная статистика безжалостна к эстонцам.
Так, данные Eurostat свидетельствуют о том, что жителей в стране к концу текущего столетия действительно будет столько, сколько прогнозируют эстонские специалисты. Только вот из-за отрицательной рождаемости численность населения упадет почти на 370 тысяч человек, а его прирост, сдерживающий, но не превышающий темпы сокращение, будет обеспечен в основном за счет иммигрантов. И расчеты показывают неизбежное уменьшения до 700-800 тысяч человек количества "настоящих" эстонцев (прогнозируемая численность населения минус иммигранты и их дети, минус местное русскоязычное меньшинство).
Можно понять отчаяние местных националистов и попытку нового поколения эстонских политиков попытаться если не решить, то смягчить проблему какими-то иными способами, перестав опираться лишь на идеологию стимулирования рождаемости ради спасения коренных эстонцев как народа.
Самая чувствительная тема разговора в эстонском обществе
И Таллин, похоже, решился на смену курса, делая, вероятно, ставку на ассимиляцию постоянно проживающих в стране "инородцев", то есть спасать убывающий в численности эстонский народ должны будут дети местного русского меньшинства и осевшие в стране украинские беженцы. В дальнейшем, возможно, власти попытаются, преодолев сопротивление националистов, еще и увеличить иммиграционные квоты.
Если учесть еще и намерение эстонского правительства полностью свернуть русскоязычное образование, "подкорректировать" историческую память местных русских и постараться ограничить культурные связи с Россией, получающаяся картина выглядит как целостный долгосрочный план.
Сомнительный и, вероятнее всего, обреченный на провал план (если он действительно существует). Прежде всего потому, что ассимилировать около трети населения невозможно. Во всяком случае, это невозможно сделать, не изменив в результате самым радикальным образом менталитет и культуру самих эстонцев, которые фактически перестанут быть "истинными" гражданами по рождению (что, наверное, не так уж и плохо).
Вырастет количество смешанных, межнациональных браков, которых эстонцы всегда чурались. "Красная линия" – нынешняя неприкосновенность принципа обязательного знания эстонского языка – не гарантирует в долгосрочной перспективе ни сохранность самого языка в прежнем виде, ни то, что его знание (или того, каким он станет под влиянием "свежей" крови) на самом деле сделает из иммигрантов и их потомков "истинных" эстонцев.
Низкая рождаемость и сокращение численности народа на протяжении всей современной истории маленькой страны оставалось самой болезненной, почти табуированной темой для обсуждения с "посторонними". Психологически тяжело переживаемое понимание того, что эстонцев становится все меньше, а проблем со здоровьем рождающихся от родственных браков младенцев – все больше, и спустя несколько десятилетий численность народа может достичь критически низких величин, не позволяющих надеяться на его возрождение.
Традиционно большое количество самоубийств, высокое потребление алкоголя, уже упомянутое осуждение эстонцев, вступающих в брак с "инородцами". А в последние годы еще и взрывной рост популярности крайне националистической партии, выступающей против иммигрантов, против "смешивания" эстонских и русских школьников. Часть общества стремится замкнуться на себе, приняв и смирившись с неизбежностью вымирания.
Эмоционально сложная и плохо понимаемая многими иностранцами ситуация, кем-то в прошлом откровенно названная "демографической агонией", проявляющейся, в частности, в росте ксенофобских настроений в обществе, в не очень убедительно обоснованных обвинениях в адрес Германии или России, уничтоживших во время войн и репрессий большие количества эстонцев.
Но низкая рождаемость характерна для большинства европейских стран, как переживших, так и не прошедших в своей истории через тяжелые времена потерь. Другое дело, что многие из них намного смелее, чем Эстония, решают проблему сокращения населения за счет иммигрантов, а значительно большее, чем у маленькой прибалтийской республики, количество жителей, более глубокая история государственности и более мощная культура помогают им с разной степенью успешности интегрировать приезжих в местное общество.
Тем не менее "впитывая" иммигрантов, так или иначе меняются все европейские народы. Что поощряется Евросоюзом, одним из столпов идеологии которого было и остается "перемешивание" народов. Плохо это или хорошо, что из этого в конечном счете получится, учитывая сопротивление национальных "инстинктов самосохранения", выдержит ли вообще европейский альянс воздействие центробежных сил национальных идентитетов – ответить на эти вопросы вряд ли сегодня кто-нибудь возьмется.
Но возвращаясь к предполагаемым переменам в эстонской государственной политике сохранения коренного народа, стоит отметить, что эта реформа, если она на самом деле задумана в таком виде, а не стала побочным результатом кампании экономии бюджетных средств ради увеличения военных расходов, не даст ожидаемого результата. Нельзя без последствий для собственного народа заставить русских или украинцев стать эстонцами.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
