Очередное письмо из дома скорби вообще-то было адресовано не редакции издания, а руководителю Нарвского отделения полиции Индреку Пюви, и остается только гадать, почему автор послания отправил его тем, кому деятельность вышеназванного "правоохранителя" совершенно не нравится.
Так же, как и его, автора, взгляды и идеология. И публикуемое здесь частично письмо помогает понять, какова причина такого критического отношения к некоторым решениям этого самого Пюви.
Сделать вывод о странных взглядах главного нарвского полицейского позволяют его публичные заявления, а не какие-нибудь досужие вымыслы или, не приведи демократия, гнусные инсинуации и клеветнические домыслы.
"Возложение цветов в день, когда Красная армия вторглась в Эстонию, – это явная поддержка нарративов российской пропаганды", – заявил оный господин Пюви. И запретил возложение цветов на братскую могилу советских солдат, в конце июля 1944 года освобождавших Нарву от гитлеровцев.
Под предлогом того, что такое мероприятие станет напоминанием о "значимых для России памятных днях военной направленности", которые в данном случае есть ничто иное как празднование "оккупации Нарвы". Многим русскоязычным жителям Эстонии в словах Пюви что-то показалось странным, но лишь обитатели дома скорби смогли понять, что именно имел в виду главный нарвский полицейский.
Послание одного из его пациентов, возможно, на самом деле и не существующего, но запомнившегося читателям своими яро националистическими взглядами и "дерзкими" идеями, не оставляет сомнений в том, что диагноз, когда-то определивший его будущее место жительства и курс лечения, был поставлен совершенно верно. Но медицина в данном случае, по-видимому, оказывается бессильна. Вот и письмо свое он явно направил не по тому адресу, по какому следовало бы.
"Дорогой друг Индрек, мы все тут восхищены твоей твердостью и решительностью, но считаем, что ты слишком разоткровенничался и можешь выдать свои истинные взгляды. Мы-то с тобой полностью согласны, но некоторые чистоплюи там, в богатых Европах, вполне способны возмутиться и тогда у тебя, Индрек, могут случиться неприятности из-за глупых обвинений в симпатии к Гитлеру, нацизму или даже к концлагерям, – пишет автор послания. – Энно и Тынис, а также другие наши единомышленники в нашем временном пристанище со мной совершенно согласны. Хотя Тынис считает, что времена у нас теперь настали другие и можно уже ничего не опасаться. Раз уж такие высокие посты в полиции занимают такие люди, такие истинные патриоты, как ты.
Но он, Тынис, сочетает эти свои соображения с тем доводом, что и винно-водочные магазины теперь должны работать круглосуточно, что немного сбивает с толку нас, его единомышленников. Ты, Индрек, заявил журналистам, что русские в 1944 году вторглись в Эстонию и оккупировали Нарву. Полностью разделяем твое мнение".
Осторожнее, Индрек, осторожнее. Ты можешь навредить нашему общему делу
"Но из твоих слов непосвященным унтерменшам становится ясно, что все мы, истинные патриоты, не считаем присутствие на тот момент на нашей родной земле, включая и Нарву, немецких войск оккупацией, чем-то неправильным или даже вредным, – излагает далее свои соображения автор письма. – Мы вроде как были с ними заодно, вместе обороняли Эстонию и Великий Рейх, частью которого она стала, от русских большевиков.
Чистоплюи, уже упомянутые мною, могут сообразить, что раз русские, как ты говоришь, "вторглись" и "оккупировали", – значит мы считаем, что не были до этого оккупированы немцами, а стали частью Великой Германии и верными сторонниками Адольфа Гитлера. Ну мы-то помним, что не все конечно, были его сторонниками, но наши смелые парни из эстонской 20-й дивизии Ваффен СС, оборонявшие Нарву, точно были. Да, нам тоже хотелось бы поквитаться за их разгром и гибель. Пусть и спустя столько лет. Мы тут за новостями следим и даже их понимаем. Не все, конечно, понимают, но те, у кого таблетки не очень сильного действия, даже улавливают подтекст.
Наше правительство уже много сделало для того, чтобы стереть память о той несчастливой для нас войне, сносит памятники и убирает захоронения. Но делает оно это – при всех своих недостатках – все же осмотрительно, под соответствующие международной ситуации речи о злобной России и ее преступлениях. А ты, Индрек, вот прямо без оглядки и в лоб: "Русские вторглись и оккупировали Нарву".
Какой-нибудь уже упомянутый чистоплюй может сказать: "Постойте, постойте... Что этот эстонский полицейский такое говорит? Но как же так? Ведь война же шла Мировая. Если бы русские, как вы говорите, не "вторглись", то гитлеровцы остались бы в Эстонии, а значит и их страшный режим сохранился бы и страна осталась бы оккупированной нацистами, и лагеря смерти, в которых убивали евреев, других людей, включая моего дедушку, тоже не были бы разрушены. Так вы, полицейский Пюви, что же считаете, все это должно было сохраниться и осуждаете русских за то, что они со всем этим покончили? А вы сами каких политических взглядов придерживаетесь?
Может вам и нацистские идеи близки? А тот, кто вас на ваш пост назначал, что об этом думает?" Видишь, Индрек, как могут истолковать твои неосторожные слова всякие въедливые европейские правоведы? Ты можешь навредить нашему общему делу такой откровенностью.
Послушай опытных конспираторов, меня послушай, Энно и Тыниса. Представь себе, как трудно скрывать от опытных врачей и санитаров наши истинные намерения, скажем, когда мы подсаживаем Тыниса в окно в туалете, чтобы он смог наконец добраться до магазина. Ну ты понимаешь, зачем ему туда надо. Ночью было бы удобнее, но ночью магазины закрыты. Так что опыт скрытности у нас есть. Тебе, Индрек, надо было бы сказать что-нибудь более нейтральное, что-нибудь вроде:
"Принято вынужденное решение в этом году по соображениям безопасности отказать в ходатайстве о проведении памятных мероприятий, приуроченных к событиям 1944 года". И все, больше ни слова. А в следующем году сказать то же самое. Ну ты понимаешь... Хотя вряд ли. Так на словах и вкратце всего не объяснишь. Тебе лучше бы у нас пожить какое-то время, подучиться формулировать двусмысленности, послушать опытных людей. Да и врачам показаться не мешало бы. Мало ли что может неожиданно открыться".
На этом послание из дома скорби, явно попавшее не по адресу, не заканчивается. Оно полно советов и рекомендаций, а также вопросов о том, сколько человек входит в группу единомышленников Индрека Пюви, что ему сказало его начальство насчет общения с прессой и нет ли у него проблем с какими-нибудь надоедливыми правоведами и историками.
Но нам в общем-то все уже ясно относительно содержания письма. Тем более, в самом его конце имеется приписка, сделанная, очевидно, Тынисом, с просьбой к Пюви, чтобы тот, когда прибудет для "консультации", не забыл с собой взять побольше "сам знаешь чего".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
