После распада СССР Прибалтика очень хотела стать Европой, ведь часть ее населения и политическая элита всегда считали себя ее частью и рассчитывали на полноправное членство в европейской семье. При этом советское наследие, которое сегодня в Прибалтике называют "оккупационным", – заводы, фабрики и промышленность в целом – планировалось сохранить.
Однако Брюссель решил иначе: места на роль "производителей" уже раздали, а странам Балтии досталась участь управляемых дотационных государств. Чем обусловлена продолжающаяся отсталость трех балтийских республик, продолжит ли их держать на плаву Брюссель, рассказал в интервью Baltnews старший научный сотрудник Центра европейских исследований Института мировой экономики и международных отношений РАН Владимир Оленченко.
– Какая политическая роль была отведена Брюсселем странам Балтии в год их вступления в ЕС? И изменилась ли она с течением времени?
– Когда страны Балтии вознамерились вступать в Евросоюз, заявку они подали в 1992 году. Принципиальное решение было принято в 2000 году. Это было сделано в связи с тем, что стратегия Евросоюза в то время не предусматривала расширение на Восток. Она предусматривала "расширение" на Север Африки. Был такой деятель – Николя Саркози. Он – родоначальник [этой стратегии]. В 2000 году ЕС открыл дополнительное направление – расширение на Восток. То есть страны Балтии ждали в "предбаннике" 12 лет. В принципе для Евросоюза это рассматривалось как обременение.
Когда они вступили, то были "ниже травы тише воды". Но по мере того, как они обживались в Евросоюзе, становились все более настойчивыми. Это совпадало с нарастанием присутствия НАТО в Прибалтике, а также с нарастанием антироссийской риторики в поведении ведущих стран Запада. Примерно такая произошла метаморфоза.
А сейчас уже страны Балтии претендуют на то, чтобы инициировать какие-то процессы в ЕС, в том числе на российском, китайском направлении. Такое глубокое головокружение наблюдается у них от собственной искусственной значимости.
Чтобы понимать действительное положение Прибалтики, надо посмотреть на их ВВП – он обычно характеризует развитие экономики. Все три страны, если их объединить, представляют 0,7% от ВВП всего Евросоюза. То есть меньше процента. Явное несоответствие между экономическим значением и теми политическими претензиями, которые генерируют страны Балтии.
– Как бы вы могли оценить экономические успехи Прибалтики за годы пребывания Евросоюзе? Чего страны достигли благодаря средствам из еврофондов? Ведь известно, что местное производство в большей степени было ликвидировано и продано иностранным компаниям.
– Здесь все очевидно. Дело в том, что страны Балтии вступили в Евросоюз, выйдя из состава Советского Союза. В СССР они были встроены в систему производственных отношений между Россией и советскими республиками. В те времена предусматривалось развитие сбалансированное и всестороннее.
Когда прибалты подали заявку, а потом вступили в ЕС, надо сказать, что они находились в крайней степени наивности: они почему-то думали, что их в Евросоюз примут с той структурой экономики, которая у них была. Они верили, что телевизионный завод в литовском городе Шяуляй, который был построен во времена СССР, будет производить телевизоры, но на этот раз их будут продавать не за рубли, а за евро.
В Евросоюзе с ними поступили довольно жестко и бескомпромиссно. Все эти заводы были закрыты, а страны перешли в разряд вспомогательной экономики. В Латвии, например, были закрыты заводы по производству автобусов и радиоприемников. В Эстонии закрыли металлургический завод. Кроме того, это коснулось и традиционных отраслей. Например, Латвия в СССР являлась второй советской республикой по объему производства сахарной свеклы, и, соответственно, производила сахар, который экспортировался по всему Советскому Союзу.
Когда страны Балтии вошли в состав ЕС, им было заявлено, что в рамках блока есть свое разделение труда, и в рамках этого разделения труда сахаром занимается Дания, то есть датские компании. В результате получилось, что они были вынуждены фактически обнулить посевные площади сахарной свеклы, закрыть три завода. Сейчас в Латвии и в целом в Прибалтике продается сахар, произведенный датскими фирмами.
Кроме того, Эстония в советские времена пользовалась репутацией качественного мясомолочного производства – это и молочные продукты, и мясные. Та статистика, которую приводят сами прибалты с 1992 года по настоящее время, говорит о сокращении производства сельскохозяйственной продукции в пять раз. По некоторым аспектам они вынуждены импортировать, по некоторым – сами производят.
Главное, что передел рынка больно прошелся по людям. Тем жителям Прибалтики, которые работали в сельском хозяйстве, которые были специализированы, которые были уже в зрелом возрасте, пришлось заново переучиваться. Это выразилось в том, что произошел очень сильный всплеск миграции – из стран Балтии стали уезжать люди, потому что они не находили место работы.
Чтобы представить размеры [трагедии], на момент выхода из СССР население Литвы было 3,5 млн человек, сейчас – 2,7 млн. То есть 85 тысяч человек неизвестно куда делись, мигрировали. Тоже самое произошло и в Латвии. В Эстонии все осталось примерно на том же уровне, но за счет того, что у них скрытая миграция – они граничат с Финляндией, и люди ездят туда на работу, скажем, раз в неделю. Иными словами, фактически миграция существует.
– В прошлом году страны Балтии стали неоспоримыми лидерами по инфляции. На ваш взгляд, почему экономика этих стран справляется с кризисом хуже всего?
– Тут есть несколько причин. Что генерирует инфляцию? В Прибалтике генерирует инфляцию рост цен на энергоносители. Страны Балтии в основном базировались на энергоносителях из России – газе, нефти и электроэнергии. От всего этого они стали уклоняться. Хотя электроэнергия [из России будет поступать] еще до 2025 года, получение газа они прервали. Перевозки нефти тоже снизились. Это был основной толчок роста цен.
Другой аспект – общая инфляция, поскольку они поддерживают торговые отношения в рамках Евросоюза, ряд товаров они закупают в странах ЕС. Пример с сахаром: если в Дании произошел скачок цен на сахар, то инфляция перекочевывает в Прибалтику. Но, как говорят в экономике, там она получает мультипликационный эффект, то есть увеличивается в несколько раз.
Плюс к этому всему это связано с тем, что в странах Балтии очень мало бизнеса, который управляется национальным капиталом – там он в основном управляется иностранным капиталом. Соответственно, они исходят из своих интересов. Например, эти страны очень сильно завязаны на финансовый сектор Швеции. Когда начался кризис, шведы вывели ряд предприятий на свою территорию, чтобы больше не платить, поэтому производство уменьшилось, затраты на него возросли, и инфляция повысилась.
– В странах Балтии с 2014 года началась так называемая дерусификация – снос советских памятников, уголовное преследование журналистов, аресты за поддержку России и так далее. Как вы считаете, главный инициатор этой кампании – сами прибалты или же больше Брюссель?
– Если брать конкретно Латвию, то дело в том, кто олицетворяет политическое руководство этой страны? Премьер-министр Кришьянис Кариньш – иммигрант из США, до сих пор сохраняет американское гражданство. Образование у него – бакалавр по искусству. Диссертация у Кариньша написана о некоторых тональных особенностях латышского языка.
Ожидать от него какой-либо компетентности было бы, наверное, неоправданно и необоснованно. Ожидать от него патриотизма – тоже неоправданно. Поэтому здесь такой момент, что он подражает той стране, откуда приехал, то есть США.
Берем президента Эгилса Левитса: он долгое время жил в Брюсселе, специалист по праву. Сейчас сам находится в Латвии "на вахте". Поэтому у него такое представление – доработать свой срок, особо вникать в какие-то дела ему не хочется. Он больше находится под влиянием Брюсселя.
Я думаю, здесь срабатывают три фактора: один, как вы подчеркнули, это Брюссель – его олицетворяет Левитс, фактор американской антироссийской повестки олицетворяет Кариньш. При этом оба они – Левитс и Кариньш – подвергаются широкой публичной критики в Латвии. Смелостью духа в основном обладают русскоязычные журналисты и население. И они не стесняются, называя того же Кариньша тем, кто он есть – некомпетентный, но агрессивный политик. То же самое с Левитсом.
Понятно, что их реакция должна быть такой – грубо говоря, заткнуть рот критикам. А критики – люди, которые стараются смотреть объективно. Примерно такой же анализ можно провести в отношении Эстонии и Литвы.
В принципе, они сами к этому (деруссификации – прим.) предрасположены. Если возьмем предысторию, то лет пять назад они также усердствовали, как и сейчас. Другое дело, что в то время общая политика ЕС была более вменяемой, они выпадали из этого. А сейчас, когда политика Евросоюза стала такой агрессивной и некомпетентной, то они смотрятся как органическая часть.
– Известно, что страны Балтии первыми в ЕС предлагают вводить новые санкции против России, хотя их экономика страдает сильнее всего. Также они больше других, если смотреть долю от национального ВВП, отправляют оружия Киеву. Что стоит за этим "остервенением"?
– Это желание политической элиты быть на виду и пользоваться льготами, потому что, если бы они соответствовали своему экономическому весу, никто бы их не замечал. Это одна сторона.
Другая сторона заключается в том, что страны Балтии – дотационные экономики. Когда они были в составе СССР, они тоже были дотационными. То есть их бюджет формируется за счет различного рода субсидий и дотаций извне. В советское время их республиканские бюджеты субсидировались из союзного центра – Москвы. Теперь их дотирует Евросоюз и достаточно сильно – от 15% до 25% в зависимости от года.
Таким образом [с помощью политических заявлений] они наращивают свои усилия, чтобы для них усиливали дотации. Это говорит о том, что они не в состоянии управлять своей экономикой вот уже 18 лет. За это время качество их экономики не изменилось – как они были дотационными, так они и остались. Более этого, их экономики однотипные – в чем-то конкурируют друг с другом.
– На ваш взгляд, продолжит ли ЕС поддерживать Ригу, Таллин и Вильнюс на плаву различными дотациями или же в какой-то момент Брюсселю это надоест?
– Брюссель продолжит их поддерживать, потому что такова повестка сегодняшнего дня. Ее пытался изменить предыдущий председатель Еврокомиссии (Жан-Клод Юнкер – прим. Baltnews), но ему это не удалось. Бюджет ЕС составляется на семь лет, сейчас действует бюджет 2021-2027 года. Там уже все расписано, в том числе дотации. Если предполагать, что что-то изменится, то это только после 2027 года – в 2026 будут рассматривать новый бюджет.
В свою очередь, страны Балтии как были дотационными, так и останутся. Причин на самом деле много. Главная причина – некомпетентное руководство, а также отсутствие желания развивать национальную промышленность.
– Как вы видите развитие сран Балтии в ЕС в ближайшие пять лет?
– Развитие Прибалтики будет идти в том направлении, в котором оно движется сейчас. Все меньше [будет] самостоятельности, все больше – управляемость ими. Я приводил примеры: если смотреть на то, что их ВВП в ЕС – 0,7%, то каких-то признаков того, что это изменится, не может быть.
Серьезное обременение для них будет связано с тем, что в годы пандемии они получали дополнительные дотации от Евросоюза. А в ЕС, как говорится, карман не резиновый, и нынешний состав Еврокомиссии поступил следующим образом: они взяли заем в Европейском Центробанке, а из этого займа сделали для всех дополнительные субсидии, имея в виду то, что в течение десяти лет должны будут их вернуть. Если заглядывать на такой горизонт, то через восемь лет той же Эстонии надо будет вернуть миллиард евро. Где она их возьмет, я просто теряюсь в догадках. Это относится к Латвии и Литве. Это очень серьезная задолженность.
При этом в Прибалтике итак все продали, что могли продать. Имею в виду из того, что называется активами – природные ресурсы, пусть и небольшие, у них в основном это лес. С политической точки зрения, страны Балтии существуют только на бумаге.
