В 2022 году коллективный Запад применил беспрецедентное количество санкций против России. Кроме экономических ограничений, под удар попадают культура, спорт и образование – сферы, призванные объединять народы и быть вне политики.
Подобные решения лидеров западных стран развязали руки примитивным русофобским тенденциям, а раскручивающаяся политика "отмены" России обретает крайне возмутительные формы: русские классики и современники попадают под "бульдозер европейской демократии", который сметает все на своем пути в попытках "отменить" или очернить великих русских писателей, композиторов и художников.
Пострадать от неправомерной западной кары сегодня могут многие. Цель подобных антироссийских рецептов одна – испортить глобальный имидж России.
О перспективах "отмены" России в интервью Baltnews рассказал заместитель председателя Совета Федерации Константин Косачев.
– Константин Иосифович, насколько успешно западные страны реализуют линию по сдерживанию России в политико-информационном плане, в частности, запрещая озвучивать российскую точку зрения по основным международным вопросам?
– Вопрос в том, как оценивать эту успешность. Если исходить из того, что главный адресат информационно-пропагандистских кампаний, – собственная аудитория западных стран, то успех не просто ощутимый, а тотальный. Я бы даже сказал, тоталитарный. Потому что и технологии пропаганды, и сам эффект от нее сродни как раз ситуации в диктатурах, где "по просьбам трудящихся" подвергают репрессиям всех, кто шагает не в ногу.
Западное общество превратилось в некий самозаводящийся механизм, который сам себя приводит в полуистерическое состояние и потому требует от политиков ужесточения репрессий, санкций, "культуры отмены" и так далее.
Но если смотреть шире, то картина выглядит несколько иной. Та ярость, с которой в Европе и Америке накинулись на Россию, вызывает, мягко говоря, неоднозначные чувства у тех, кто на протяжении многих десятилетий наблюдал кровавые "гуманитарные" операции США и их союзников на других континентах А они в свое время не вызывали практически никаких эмоций у западной публики. И чем больше страстей вокруг российской спецоперации на Украине, тем ярче заметно это лицемерие и двуличие западного восприятия.
Если брать российскую аудиторию, то эффект оказался прямо противоположным: даже люди достаточно нейтральные в своих убеждениях ужаснулись тому, как легко были сброшены маски наших "западных партнеров", как из-под них выглянул веками знакомый нам лик генетической русофобии.
Радует то, что многих людей в той же Европе и в США также привела в смятение тотальность и оголтелость происходящего. Инициаторы этой кампании, на мой взгляд, перестарались в стремлении добиться единственно верного для всех взгляда на события. Вместо единодушия получили единомыслие, прямо по Оруэллу.
Чем это заканчивалось раньше в той же Европе, полагаю, напоминать не надо. Да и не только в Европе – "дух сенатора Маккарти" сегодня тоже все чаще поминают в Америке. (маккартизм – общественное движение в США в 1940-1950г., сопровождавшееся обострением антикоммунистических настроений и политическими репрессиями против инакомыслящих – прим. Baltnews).
– Возможно ли вновь создать образ "советского врага" на Западе, но уже в лице каждого русского?
– Конечно, возможно. Именно такой образ сейчас и создают. Как оказалось, западная аудитория вполне легко манипулируема, открыта к ксенофобским взглядам, весьма быстро утрачивает критичность мышления и прочие рефлексии, когда речь заходит об исторических фобиях.
А уж образ "плохого русского" вообще настолько привычен, воспитан Голливудом и местечковыми политиками, что идеологам иногда просто трудно удержаться от того, чтобы не доставать его "из нафталина" каждый раз, когда нужно в очередной раз обеспечить единство собственных рядов.
Однако речь не просто о пропагандистских перехлестах. Вообще, по сути, главная санкция против нас – информационная. Мол, что бы вы ни делали, мы все равно представим вас чудовищами в глазах наших граждан и всего мира. Через дегуманизацию противника, образы "Гитлера", "орков", "варваров" в головы обывателей внедряется простая мысль: против русских допустимо все, к ним не применимы нормы права, морали, гуманизма.
Мы же видим, как легко на Западе отказываются от собственных принципов. Например, от "священности" права собственности, когда конфискуют активы не только государства, что на самом деле откровенный экономический терроризм на государственном уровне, но и частных лиц, бизнесменов, просто потому что они из России. Да еще и хотят передать их третьей стороне, то есть Украине.
Представьте себе на секунду, что какие-то страны стали бы у себя конфисковать имущество "Кока-колы", "Сименса" или "Рено" и передавать его "Талибану"*? Ведь Афганистан же пострадал от операции Запада, не так ли? И так во всем. А когда ты сам себе разрешаешь против кого-то любое нарушение норм и правил, да еще и по национальному (классовому, расовому, идеологическому) признаку, это очень опасно.
Поэтому я очень рад, что возникшее у нас в ответ национальное единение не обрело черты ксенофобии и откровенного расизма, как у наших оппонентов, что у нас никто не требует отправить "на гиляку" других за их принадлежность к другой национальности.
– Нынешняя гибридная война Запада против России нацелена против политического руководства РФ и его сторонников или же против всего "русского мира", всей русской цивилизации?
– То, что изначально объявлялось как инструмент давления на руководство страны, удивительно легко превратилось в санкции против нации. О необходимости уничтожения "русского мира" уже вполне открыто говорят лидеры некоторых государств.
Опять же, могу только порадоваться, что у нас вне достаточно маргинальных кругов не говорят о необходимости уничтожения польского или любого другого мира. Как говорил Марк Аврелий, "настоящий способ мстить врагу – это не походить на него". Думаю, это как раз во многом то, что бесит наших оппонентов: насколько мы не похожи на них в их целенаправленной русофобской озлобленности, не похожи на те образы, которые из нас создают усилиями пропаганды.
На фоне действий представителей самых разных национальностей России в ходе специальной военной операции в составе наших подразделений тезисы о "русском национализме" звучат особенно нелепо, но для неискушенной аудитории западных СМИ, судя по всему, это не столь важно.
В контексте происходящего нужно в новом свете посмотреть и на все то, что нагнеталось в наш адрес последние годы. Это касалось резолюций различных инстанций, которые объявляли СССР равно ответственным за развязывание Второй мировой войны наряду с гитлеровской Германией. Это относится и к искусственно раздуваемым скандалам вокруг спорта, антирелигиозных акций, гендерных тем и прочего. Сегодня это затронуло сферу культуры, образования и науки. То есть объектом атак становятся базовые цивилизационные ценности нации – причем в широком смысле, то есть не только русских, но и всех этносов, культур и религий России.
– Какие внешнеполитические инструменты в данных условиях России необходимо усилить в первую очередь? Как бороться с русофобией?
– На мой взгляд, необходимо расширить потенциал и вовлечение негосударственных институтов. Наше гражданское общество традиционно не такое громкое, как на Западе. Однако в ситуации цивилизационного вызова, попыток "отмены" самой нации молчать уже нельзя. "Прозрения" на Западе – прежде всего, в европейских обществах – не будет, если не будет услышан голос российской интеллигенции, молодежи, культурного сообщества. Чтобы люди понимали: дело не в попытках дезинформации, не в "кремлевской пропаганде", а именно в позиции российского общества: "Нас не отменить!".
Русофобия, как и любая другая форма ксенофобии, может обрушиться только под массивом правды. Не сразу, но неизбежно. Ибо она живет пропагандистскими штампами, стереотипами, искусственно нагнетаемыми страстями и тенденциозно подбираемыми картинками. Последовательное разоблачение фейков, терпеливая, вдумчивая, аргументированная и при этом твердая позиция – самая лучшая точка опоры в нашей работе.
Но при этом нужно расширять работу в новых средах – не просто распространение информации, а продвижение иноязычных роликов, "мемов", картинок, создание компьютерных игр, сетевых сообществ и так далее.
Мы часто недооцениваем масштаб нашей потенциальной поддержки в мире, но нужно искать выходы на нее. И самые прямые здесь – отнюдь не официальные каналы. О наших пранкерах, например, сейчас заговорил весь мир, потому что они нехитрыми средствами показали в истинном свете тех, кто противостоит России. Уверен, креативный потенциал нашего общества, молодежи, способен пробиться через "бетон" западной русофобии. Надо только поддержать инициативы наших ребят, и для этого у нас есть все возможности.
– На фоне западной русофобии в различных сферах стоит ли ожидать усиления так называемого "поворота российской политики на восток"? Какие в этом потенциальные возможности и какие минусы?
– Постепенный "поворот российской политики на Восток" начался не под влиянием давления Запада, а в результате мировых тенденций. Причем начинался именно как поворот, а не разворот. Мы искренне пытались это делать не "спиной к Западу", не в ущерб нашим отношениям с Европой, но под определенным углом к ним.
Напомню, кстати, что масштабная инициатива президента России Владимира Путина о "Большом евразийском партнерстве" – не антиевропейская, а, можно сказать, панъевразийская: она подразумевает интеграцию интеграций – сопряжение китайского проекта "Один пояс, один путь", ЕАЭС с нашим участием и – в отдаленной перспективе – Европейского союза.
Свой поворот к Азии совершили и США. И вовсе не под давлением санкций, а именно как дань объективным мировым процессам. Сейчас, кстати, в Вашингтоне многие досадуют, что из-за Украины пришлось опять заняться европейскими проблемами в ущерб более важным азиатским.
Наша задача сегодня – внимательнее анализировать мировые тенденции. И не только номинально говорить о них, но и активно включаться в процессы, по возможности возглавлять их, в частности – через усилия по дедолларизации мировой экономики, путем разоблачения попыток использовать климатическую повестку в однополярном ключе и т.п.
Сейчас многие отмечают тенденцию к регионализации, к усилению роли региональной повестки в политике различных государств – это касается и Азии, и Африки, и Латинской Америки. Нам нельзя "проспать" эти тенденции, как в свое время мы – отчасти по объективным причинам – проспали глобализацию. И если нас сегодня силой, вопреки истории и географии, пытаются "выключить" из европейского региона, значит есть смысл внимательнее присмотреться к Азии, раз больше половины нашей территории находится там.
Мы должны любой ценой избежать в Азии того, что произошло в Европе после Второй мировой войны, то есть формирования там антироссийского политического блока с американским доминированием. Это означает, что нам нужно активнее включаться в региональные процессы и институты, в том числе с учетом ошибок, допущенных в свое время в Европе, где из-за стремления стран Запада любой ценой продавить свою позицию фактически оказались парализованными такие важные структуры, как Совет Европы и ОБСЕ.
Поэтому важный момент – не допускать влияния третьих сил в регионе и самим деятельно участвовать в утверждении повестки и правил.
Конечно, нам противопоказана любая крайность. Как наше вековое чрезмерное увлечение западным направлением (а это сказывалось и на реализации проектов, и на культуре, и на подготовке кадров и т.п.) теперь, что называется, "аукается" нам опасной зависимостью во многих сферах, точно так же было бы неразумным положить все "яйца" в азиатскую "корзину". И поэтому, конечно же, со временем баланс будет восстанавливаться по мере отрезвления Европы.
Хотя есть все же существенная разница, которую не всегда учитывают, пугая нас излишней зависимостью от азиатских партнеров, прежде всего – от Китая. Конечно, такие риски всегда есть, как в любой ситуации, когда нет возможности диверсифицировать свои связи в различных сферах.
Однако именно последние годы показали, в чем принципиальная разница между зависимостью от Запада и от Востока: с восточного направления не идет указаний, как нам жить, как строить свою политическую систему и идеологию, на какие ценности опираться, как трактовать собственную историю, в какие союзы вступать, как голосовать в ООН и так далее. И оттуда к нам пока не приближаются волнами военные союзы, объявляющие нас своими потенциальными противниками. Конечно, там интересуются нашими ресурсами, но не покушаются на наш культурный код. Все познается в сравнении.
– Как долго продлится западная политика сдерживания или попыток "отмены" России, на ваш взгляд?
– Увы, эта политика продлится достаточно долго. Выход из кризиса сейчас блокируется разными пониманиями его причин, и, соответственно, разными ожиданиями сценариев выхода из него.
Россия обозначила свое видение основных тенденций декабрьскими предложениями по соглашениям о гарантиях безопасности. Тем самым, мы четко показали: происходящее сегодня – результат 30-летних процессов, связанных именно с расширением НАТО, с прямыми угрозами в сфере безопасности и с нежеланием Запада соблюдать принцип неделимости безопасности, под которым он сам же подписался.
Запад же, в свою очередь, уверен, что исток кризиса – российские действия против Украины. Которые произошли "ни с того, ни с сего" по каким-то внутрироссийским причинам – то ли из-за ее некой имперской ментальности, то ли из-за желания сохранить нынешнюю политическую власть, либо просто из какого-то генетического стремления захватить новые территории.
Как всегда, есть различия в точке отсчета. На Западе любят видеть начало всех проблем в событиях, которые для нас были уже ответной реакцией, а не началом некой новой реальности. Так было с Грузией в 2008 году, когда нашу ответную операцию против грузинской атаки на Цхинвал в публичном пространстве представили "российской агрессией".
(Согласно итогам вывода Международной комиссии по расследованию обстоятельств войны в 2008 году, столкновения инициировал официальный Тбилиси – прим. Baltnews)
Так было и с Украиной в 2014 году, когда для западных политиков и СМИ точкой отсчета стало самоопределение Крыма и возникновение ДНР и ЛНР, а предшествовавший этому государственный переворот в Киеве при прямой поддержке Запада "растворился" как важный политический фактор.
Исходя из разного понимания истоков кризиса налицо и отличия в понимании путей выхода из него. Для России эти пути связаны не только с Украиной. Они подразумевают принятие Западом интересов России, принятие новой – незападоцентричной – реальности. Им придется договариваться с неудобными партнерами – Россией, Китаем, Ираном – с учетом их права на свои интересы, придется вернуться к порядку, основанному на праве, а не на правилах, которые пишет сам Запад. То есть, по сути, Россия действует в интересах всего не западного мира.
Запад же стремится любой ценой устранить вызов со стороны России и вернуться к выстраиванию однополярной реальности, максимально комфортной для самого себя. Тем самым цель Запада сводится к обеспечению сугубо собственных интересов и сохранению глобальных дисбалансов в свою пользу.
Поэтому ответ на вопрос о продолжительности может иметь несколько временных рамок. Одна, среднесрочная, измеряемая несколькими годами, заключается в выработке неких правил сосуществования после того, как Запад смирится с тем, что Россия не рухнула, революции не произошло. Такие правила формировались, например, в 20-е годы после признания рядом европейских стран СССР, или в 70-е годы, когда был принят Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в Хельсинки.
А вот долгосрочная перспектива выхода из "клинча" будет возможна только после примирения Запада с реалиями многополярного мира. Где он будет не "верховным судьей" и не главным узурпатором ресурсов планеты, а одним из политических, экономических и культурных полюсов. И где стратегически важных союзников, тем более обладающих уникальными запасами сырья, уже нужно будет обретать не санкциями и шантажом, а диалогом и компромиссами.
Пока до этого далеко, но никто и не ожидает, что цивилизационный снобизм выветрится очень быстро.
* Организация находится под санкциями ООН за террористическую деятельность
