На заре восстановления независимости (1990-1991) боссы литовского национально-освободительного движения "Саюдис", вышедшего из-под влияния советских и попавшего под контроль американских спецслужб, остро нуждались в быстродействующих прививках против идеологического наследия СССР.
Препараты не без помощи заокеанских провокаторов, получивших рабочие кабинеты в здании парламента, были найдены – сакральные жертвы для литовской стороны, образы жестоких палачей для советской.
Так появились якобы "погибшие от рук советских агрессоров" в результате событий 13 января 1991 года у телекомплекса в Вильнюсе. На самом деле 13 покойников, призванных сыграть роли жертв псковских десантников и бойцов спецподразделения КГБ, собирали по всем городским моргам. Факт общеизвестный, но Литвой категорически отрицаемый.
Список сакральных жертв пополнился 31 июля того же года семеркой госслужащих, убитых неизвестными вблизи деревни Мядининкай. Восьмой был тяжело ранен, но выжил.
По самым горячим следам, не слишком разбираясь, преступление повесили на бойцов рижского ОМОНа. В обществе укрепились антисоветские взгляды. Прививки были сделаны умело и вовремя. Память о защитниках "поющей революции" и ее солдатах начали увековечивать всеми возможными способами, а "советских палачей" проклинать.
Поскольку СССР прекратил существование, а его правопреемницей стала Российская Федерация, сегодня в Литве проклинают "русских палачей".
Фемида уполномочена заявить
Вот официальная справка:
В ночь на 31 июля на таможенном посту Мядининкай находились 4 таможенника, 2 сотрудника дорожной полиции и 2 спецназовца. Нападавшие приказали всем лечь и расстреляли людей в затылок из автоматического оружия с глушителями. Погибли семеро – трое таможенников, двое дорожных полицейских и два спецназовца. Четвертым таможенником был Томас Шярнас, получивший сквозное ранение в голову. Он остался на всю жизнь инвалидом.
Суммарно следствие велось на протяжении 18 лет. Единственным свидетелем был Шярнас. Официально считается, что благодаря его показаниям картину преступления удалось восстановить детально.
В частности, в материалах дела окончательная версия позиции свидетеля сформулирована таким образом: "…это не была таможня в полном смысле слова. Был просто вагончик с литовским флагом – то есть больше политическая акция, демонстрация всему миру намерений маленькой Литовской республики стать независимой. Это были бойцы рижского ОМОНа, но одетые в обычный камуфляж без всяких опознавательных знаков. Убийство заняло буквально пару секунд. Пуля в затылок – и все кончено".
Оставим на совести глубоко несчастного, наказанного судьбой человека его выводы. Главное сказано – это была политическая акция. Кто ее спланировал и осуществил с какими целями – другой вопрос.
Кстати, в Литве – кроме версии инвалида – есть и другие, но правосудие их не рассматривало и никогда рассматривать не будет.
Следствие установило, что в состав группы, осуществившей расстрел, входил гражданин РФ Константин Никулин, в Латвии получивший фамилию "Михайлов" по программе защиты свидетелей. 11 мая 2011 года он был приговорен в Литве к пожизненному заключению. Никулин себя виновным не признал.
За два дня до 20-й годовщины трагедии, 29 июля 2011 года, Верховный суд Литвы переквалифицировал дело об убийстве по статье "Обращение с людьми, не предусмотренное международным правом". Она не имеет сроков давности, а "террористический акт" и "убийство двух и более лиц", по которым рассматривалось дело, имеют срок давности в 20 лет. Он истек бы 31 июля 2011 года. То есть через два дня, не случись труднообъяснимая с точки зрения логики переквалификация.
Так в работу Фемиды в очередной раз вмешалась ее Величество Политика. С точки зрения Вильнюса, тема безвинных жертв и жестоких палачей обязана жить вечно. Никулин обязан сгнить или сдохнуть в тюрьме. А в память о погибших государство специально соорудило на обочине шоссе Вильнюс-Минск на подступах к нынешнему погранпереходу "Мядининкай-Каменный Лог" мемориал погибшим, установив даже таможенный вагончик того времени.
На самом деле трагедия случилась неподалеку, но совсем в другом месте, за несколько километров от экспозиции, которую постоянно используют для организации всякого рода протестных акций против президента Александра Лукашенко и Белоруссии, против российского лидера Владимира Путина и России, для поддержки бандеровцев, укрофашиков и киевской хунты.
Мемориальчик эксплуатируют по максимуму. Так демонстрируется высосанная из пальца связь времен – "они были и остались палачами". Высочайшая степень политизированности дела у Мядининкай, как и дела 13 января 1991 года, несомненна.
Личное расследование
Вопреки расхожему мнению, в Литве есть принимающие в судьбе Константина самое непосредственное участие. Автор этой статьи лично знаком с публицистом Идой Чарнецкой, правозащитницей Нийолей Садунайте, журналистом и редактором Гедре Горене. Никто из них не верит в вину Никулина, а процесс над ним называет сфабрикованным.
Как иначе, если при до сих пор невыясненных обстоятельствах (впрочем, никто и не стремился разобраться) из дела бесследно исчезли важнейшие улики, а круг свидетелей за 30 лет не расширился ни на одного? Так не бывает, поэтому главред газеты "Горячий комментарий" Горене провела в рамках возможного собственное расследование событий 31 июля 1991 года.
Гедре не поленилась опросить косвенных свидетелей, бывших следователей, судмедэкспертов и вообще тех, кто хоть каким-то боком имел отношение к последствиям стрельбы или мог поделиться слухами, сплетнями, которых в деревнях всегда с избытком. Результат получился сенсационный – кто угодно мог участвовать в преступлении, только не Константин Никулин.
По мнению Горене, слишком много интересов пересеклось в Мядининкай – от интересов воровско-бандитских и литовских спецслужб до интересов Литовского государства и даже американского.
Не исключает главред, что переквалификация дела тоже произошла неслучайно, а ради сохранения в тайне старых секретов. Кому хочется выглядеть неприглядно?
Что касается приложивших руку Минюста, Генпрокуратуры и Коллегии судей, они всегда в Литве карманны, поскольку в 2011 году было им рекомендовано президентом Далей Грибаускайте "в определенных делах руководствоваться не статьями Уголовного Кодекса, а политической целесообразностью".
В прежние годы в СССР это же называли революционной сознательностью и бдительностью.
Что же дальше?
Константин Никулин продолжает томиться за решеткой. Как отметил его товарищ Александр Бобылев, что-то делается, но прорывов нет. Упомянутая выше публицист Ида Чарнецкая (пока у старушки хватало сил, навещала заключенного в тюрьме, передавала книги, газеты) не верит в быстрое освобождение узника. Руководство Литвы смирится с таким шагом только под давлением США. Чтоб у Вашингтона чесалось, неизвестно какие условия нужно для него создать. Это нереально.
В последние месяцы стало модным считать, что спасти Константина Никулина от пожизненного заточения может только обмен. Так, по меньшей мере, полагает адвокат осужденного Витаутас Сервидис. Наверное, он хороший юрист, приличный человек и платят ему немало из фонда МИД РФ, призванного поддерживать таких страдальцев, как виленский узник. Но вопрос обмена точно не в компетенции Сервидиса.
Опять же вопрос – на кого? Никулин – человек обычный. Не выдающийся политик, не герой, не наркобарон. Как-то не доводилось слышать, чтобы простого осужденного меняли на простого, хотя такие, наверное, мыкаются по российским местам лишения свободы.
Но в чьей-то персональной зоне ответственности по обе стороны баррикад этот или похожие вопросы должны-таки быть? Выходит, смысл искать точки соприкосновения присутствует.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
